Ближневосточный кризис

Вступление

А

нгло-саксонские державы дважды выигрывали мировую войну, а затем дважды спасали капитализм от крайней гибели, выдав себя за жертв агрессии. Надо признать, что в обоих случаях отточенная игра, направленная на то, чтобы заставить «нападающего» выстрелить первым, благополучно удалась. Очевидно, что лицемерной игре западных империалистических цитаделей благоприятствует не дипломатическое мастерство и не искусство жертвоприношения, а материальные условия исторического развития: кто последним выйдет на международную арену — вчера Германия, сегодня Россия — тот и находит «аншлаг» в театре раздела владений, колоний, протекторатов, наконец «сфер влияния», так что приходится прибирать к рукам чужие вещи, то есть «атаковать». Неважно, что новый империалистический претендент склонен повторять путь, уже пройденный другими, и желает того же, чего хотят уже «освоившиеся» соперники, он остается агрессором. Именно это и происходит с Россией, которой не позволили сделать это в последние десятилетия, и которая с трудом прокладывает себе путь на Ближний Восток.

Русское мастерство! Факт, что всякий раз, когда Россия вынуждена открывать свою собственную игру, спровоцированную яростным сопротивлением Запада уступить «место под солнцем» новому империалистическому конкуренту и бывшему военному союзнику, пресса, вдохновленная и финансируемая напрямую или обходными путями из империалистических центров власти Вашингтона и Лондона, вопит об «искусном русском марше». Теперь мы спрашиваем себя, что умного в недавнем серьезном решении Москвы внести свой вклад в перевооружение Египта? Поскольку Египет и Арабская лига, с одной стороны, и Израиль, с другой, фактически находятся в состоянии виртуальной войны, в случае возобновления начавшейся войны, разве Россия не оказалась бы автоматически в положении «агрессора», пусть и косвенного? А если, как представляется вероятным, великим державам удастся избежать конфликта, тот факт, что Россия становится торговцем оружием на глазах у всего мира, не является чистым уроном для Москвы в пропагандистской войне, потому что пулеметы Шкода в руках офицеров Насера обязуют выкинуть всю приторную антивоенную литературу партизан мира? Итак, высочайшим пиратам англо-американского империализма в очередной раз удается выдать себя за «жертв агрессии» и таким образом получить отличные стартовые позиции для будущего паршивого крестового похода в пользу «оборонительной войны».

Правда в том, что предложение России о передаче оружия Египту и решение Египта принять его, минуя суровые предупреждения и открытые угрозы со стороны британского и американского правительств, являются последними звеньями в железной цепи событий, которые, безусловно, нельзя считать продуктами воли правителей. В числе таких звеньев: Вторая мировая война, проникновение американского империализма на Ближний Восток, создание государства Израиль, основание Лиги арабских государств, египетская полуреволюция, турецко-иракский пакт. Каждый из этих гигантских распадов придавал сильное ускорение историческому движению на Ближнем Востоке, но ни один из них не может быть отделен от сложной и грандиозной картины конвульсий последних двух-трех десятилетий мировой истории. Пустое занятие, по крайней мере для нас, это попытка атлантической демократической прессы в гигантских масштабах приписать недавние ближневосточные потрясения «дьявольским способностям» Москвы. То, что происходит в «средней» Азии, как и то, что уже произошло в «крайней» Азии, проистекает из грозных контрастов, вызванных новым разделом мира, который, в отличие от того, что произошло в первой международной войне, детерминистически спровоцировал пожар национальных революций Азии и Африки, грандиозное проявление крайней диффузии капитализма на планете.

В дополнение к вмешательству великих империалистических держав историческое положение на Ближнем Востоке обостряется войной за национальное урегулирование, которую ведет республика Израиль против арабских государств, и одновременным ожесточенным дипломатическим и политическим конфликтом между Египтом и Ираком, также членами Лиги арабских государств. В этом запутанном клубке интересов, отражающем и смертельную игру межконтинентальных коалиций, и ограниченный конфликт местных государственных сил, одновременно империалистического и националистического порядка, если пресса, живущая этим хлебом, поспешит, то «агрессор» будет найден. Тем более, если вручить это звание русским, потому что они пытались обойти «ключевую позицию» Ближнего Востока, зайдя с тыла, то легкая историческая ретроспектива предупредит нас о том, что и англо-американцы не всегда владели этим важным стратегическим театром и нефтяным районом, который до Первой мировой войны оставался замкнутым в Османской империи.

С другой стороны, несмотря на кампанию жертвенности, развязанную соответствующими правительствами, злоупотребляющими этим средством, Генштабы США и Англии сумели, эксплуатируя грязную тему «защиты от агрессора», нанести давно задуманный большой удар: присоединение Ирана к Багдадскому пакту. Со времен кровавого подавления режима Моссадыка западники планировали включить Персию в Атлантическую компанию, уже захватив нефтяные скважины посредством соглашения между международным нефтяным картелем и правительством Тегерана. Но их всегда отвлекал страх, что Россия, столкнувшись с таким западным шагом, почувствуют необходимость применения положений русско-персидского договора 1921 года, которые разрешают русскому правительству оккупировать северную часть Персии, если в стране возникнет опасность появления третьей державы. Сенсационное решение о поставке Египту оружия было, очевидно, истолковано западными правительствами как величайший риск, на который Москва была готова пойти в этой зоне, и в результате этого правительство Тегерана получило зеленый свет. Рассуждения оказались точными: Москва ограничилась недовольным протестом, вольно или невольно приспосабливаясь к свершившемуся факту.

Эти два события произошли менее чем за две недели: 2 октября полковник Гамель Абдель Насер в ходе яростной атаки на западную политику на Ближнем Востоке подтвердил по радио новость, ранее опубликованную министерством иностранных дел, о поставках чешского и российского оружия: 12-й Шах объявил в парламенте о присоединении Ирана к Багдадскому пакту. Вот пример англо-саксонской методики принуждения противника нанести удар первым и принять обличье агрессора. Мы также поговорим о Багдадском пакте, названном так по столице, в которой он был подписан 24 февраля этого года. Здесь мы ограничимся тем, что скажем, что изначально это был двусторонний договор между Турцией и Ираком. Он был задуман и подготовлен англо-американской дипломатией, которая, таким образом, смогла избежать разногласий и раскола в Лиге арабских государств, напомнив о межарабском соглашении о безопасности сентября 1950 года не вступать в чужие военные коалиции и, следовательно, нанесла серьезный урон Египту, который, особенно со времен революции, изображает из себя власть, руководящую, как это говорится, арабским миром.

Несогласие России с пактом легко объяснить тем, что он устанавливает враждебно настроенный военный союз на южных границах России, к тому же связанный через Турцию с Атлантическим пактом. Присоединение Англии, которое произошло в апреле, ясно показало, как дипломатический инструмент был состряпан английскими руками. В сентябре к нему присоединился Пакистан, который в последние годы заключил соглашения с Турцией и США. Шаг за шагом западные державы, особенно Великобритания, возводили массивный барьер на путях выхода России к Ближнему Востоку. Следует иметь в виду, что Турция, Ирак и Пакистан, находящиеся между 30-й и 40-й параллелями, граничат друг с другом и каждый граничит с Россией. Передача чехословацкого оружия Египту означала попытку России прорвать окружение и занять тыл врага. Но, получив удар в Египте, англо-американцы перешли в контрнаступление в Персии, единственной державе, граничащей с Россией и все еще не входящей в англо-турецко-ирако-пакистанский пакт. В конечном счете трудно установить, кто из противоборствующих сторон выиграл больше: то ли русские, которые дотянулись до «ворот» в Африку, как называет это пресса Египта, то ли англо-американцы, которые включением Ирана в Багдадский пакт практически заполнили брешь, существовавшую в гигантской цепи межконтинентальных союзов, простирающейся теперь от Норвегии до Пакистана. Несомненно то, что атлантическая пропаганда, всегда изображающая из себя жертву, искусно преувеличила успех Москвы, потому что известно, что Египет, в соответствии с его гордыми заявлениями о независимости, зависит от иностранного финансирования, необходимого для реализации амбициозной пятилетней программы крупных работ по орошению и промышленному строительству, за которыми правящий режим пытается скрыть неудачу революции в аграрном секторе.

Так, правительство Каира рассчитывает получить от Международного банка реконструкции и развития кредит в размере 200-300 миллионов долларов на крупный водный проект в Асуане, гигантское предприятие стоимостью более 300 миллиардов лир. Этот финансовый орган, как известно, формально управляется 57 странами. На практике выплата Соединенными Штатами 72% акционерного капитала и покупка 65% выпущенных облигаций является инструментом внешней политики США. Еще одно гигантский «проект режима» — крупный завод химических удобрений стоимостью 45 миллиардов лир — тоже ждет своего часа благодаря американской помощи. Соображения, предполагающие аналогичные мощные финансовые связи Египта с долларовой областью, подталкивают к тому, чтобы свести к справедливой стоимости последствия успешной дипломатической операции Москвы при правительстве Каира. Да, пополнение вооружений и инструкторов египетской армии создает благоприятные условия для распространения российского влияния в стране, но столь же ясно, что Москва не начнет строительство в песках, пока каирское правительство не выбьет доллары из американских плутократов. Поэтому не случайно, что Россия предложила помощь в строительстве новой великой Асуанской плотины. Однако посол Египта в США, сообщивший эту новость во время пресс-конференции, состоявшейся в Вашингтоне 18 октября прошлого года, очень хотел заявить, что Египет ждет результатов переговоров в Международном банке, чтобы рассмотреть предложение России. Примет ли Каир после оружия рубли? Будет ли достаточно общей оппозиции Багдадскому пакту в будущем, чтобы поддерживать нынешнюю российско-египетскую дружбу?

 

Неподвижный Запад и динамичный Восток

В

ойна принесла огромную пользу Ближнему Востоку. Мы не боимся это заявить, потому что не судим о событиях в духе глупого и бесплодного пацифизма. Верно также и то, что в Европе и Америке война в итоге задержала революцию на десятилетия: интернациональный пролетариат, вместо революционного пораженчества и ориентации на классовую гражданскую войну, дал развратить и обмануть себя оппортунизмом, согласившись сражаться за воюющие государства, как в униформе рядового солдата, так и в партизанской гимнастерке за фронтом. Но и в отсутствие пролетарской диктатуры и социализма Азия и Африка сдвинулись с места. Происходящие там национальные революции направлены на достижение цели капиталистической индустриализации, в этом недопустимо сомневаться, но движение их реально и действенно, ибо оно оставляет позади социальные формы, характерные для азиатского деспотизма. И получается, что после стольких разговоров о «восточной обездвиженности» в прошлом движение совершает именно Азия, а передовой евро-американский район, более чем созревший для революционного «скачка» в социализм, остается застрявшим в капитализме. Конечно, явление новаторства не проявляется с одной интенсивностью и тем же ритмом на всем огромном геополитическом театре Ближнего и Среднего Востока.

На Ближнем Востоке движение началось с распада Османской империи, которая во время своего существования функционировала как грозный реакционный бастион, против которого не могли прорваться радикальные течения западной политической мысли. Практически в этом важнейшем районе мира ничего не «происходило» более ста лет, то есть с экспедиции Наполеона в Египет, до тех пор как Константинопольская империя, военный союзник центральных империй, не распалась под ударами военного поражения. С этого момента начался процесс образования нынешних независимых государств, но виртуальный революционный ход был заблокирован проникновением в заветный регион (ставший теперь объектом империалистических раздоров) британской державы и французского колониализма в подчиненном положении. Известно, что по Севрскому договору, подписанному 11 августа 1920 года, «мандат» в Палестине, Трансиордании и Месопотамии был закреплен за Англией, а «мандат» в Сирии — за Францией. Аравия имела формально автономный режим, но была разделена на несколько независимых государств, которые впоследствии претерпели дальнейшие преобразования, пока в 1926 году гегемония окончательно не перешла в руки правящей и до сих пор династии Аль-Саудов. Британское превосходство в регионе не означало для всех коренных социальных слоев сверхнавязывания новых отношений извне и сверху, потому что цели мировой политики Великобритании (это факт, что британское господство над Индией прекратилось на том же историческом повороте, когда уменьшилось английское влияние на Ближнем Востоке) встретились с интересами местных консервативных классов, для которых национальная революция могла звучать только на похоронах своих привилегий. Абсолютные монархии, княжества, низшие иерархии и бюрократии азиатско-деспотических режимов, то есть все силы, заинтересованные в увековечении аристократического господства над землей и первобытными общинами, которые часто принимают вид кочевого племени, не могли найти лучшей защиты, чем в тени Британской империи. Это то, что произошло в северо-западной оконечности Африки, где против движения за независимость выступает метропольный и ставший местным капитализм французской национальности, делая общее дело с местными полуфеодальными кастами.

Революционный ход возобновился со Второй Мировой войной. Для подпитки фронта войны в Северной Африке, а затем для поддержки экспедиционного корпуса, предназначенного для вторжения на итальянский полуостров, союзники превратили Ближний Восток в гигантскую оперативную базу, заполненную подразделениями Британии и Содружества наций, отрядами польских, французских, греческих, американских и других действий. Социальные эффекты, вызванные длительным присутствием такой массы вооруженных людей, описаны в явно не подозреваемом в, скажем так, «прогрессистских» симпатиях источнике, а именно в Журнале Королевского Центральноазиатского Общества.

Касаясь именно пребывания в районе союзных армий, упомянутый орган писал в январе 1945 г.: « Результатом стали социальные контакты огромного разнообразия и вариативности, которые продолжались в течение длительного периода времени и чьи последствия были далеко не эфемерными, их нельзя не заметить. Кроме того, солдаты союзников потратили большие суммы денег, как индивидуально, так и по военным контрактам, суммы, которые в 1942 и 1943 годах превышали, а в некоторых случаях намного, ассигнования национальных бюджетов. Большая часть этих денег, пущенных в обращение, оказывалась в карманах лавочников, торговцев, крупных и мелких землевладельцев. Затем последние выиграли от сокращения внешней торговли и вытекающей из этого необходимости увеличения местного производства продуктов питания и повышения цен для привлечения товаров на рынки.

Другая сторона медали представлена трудностями, с которыми столкнулись другие классы из-за роста цен и дефицита товаров. Все социальные группы, доходы которых относительно фиксированы, такие как наемники, не нашедшие работу в вооруженных силах, рабочие, государственные чиновники и служащие, пострадали от последствий снижения покупательной способности валюты. Правительства пытались, регулируя распределение продуктов питания, а в некоторых случаях предлагая субсидии для поддержания фиксированных цен, предотвратить настоящий голод. Эти меры, однако, не были достаточно широкими или эффективными, чтобы положить конец накоплению больших богатств и обнищанию некоторых классов: две крайности были более противоречивыми и более выраженными, чем когда-либо прежде.

Агитации рабочих в форме забастовок и демонстраций были многочисленны. Повсюду сознание интеллектуальных классов стало более чувствительной к призывам социальной справедливости. Из сообщений хорошо информированных наблюдателей, вернувшихся из этих стран, видно, что социальные проблемы вызывают небывалый интерес, особенно в Египте и Персии. Для Ближнего Востока впереди решающий период. Доходы значительной части населения, и в особенности крестьян и рабочих, получивших работу благодаря военным контрактам, будут неизбежно снижаться, и, если не будут выработаны адекватные меры для предотвращения опасности, будет крупная безработица. Может быть, эти условия порождают социальные волнения, вызванные самой войной ».

Так писал Журнал Королевского Центральноазиатского Общества в январе 1945 года, в конце мировой войны. Если не считать определенной терминологии, под эффективным описанием окружающей среды мог бы подписаться марксист, поскольку причины происходящих потрясений и будущих конвульсий — правильно предвидимых — не исследуются в мире легкой метафизики, из которой неизменно черпает вульгарная политическая культура, но они точно определены в структуре общественного хозяйства. Ближний Восток находится в перманентной суматохе не потому, что традиционные «моральные ценности» подверглись переоценены, а потому, что война, нанеся мощный удар по спящим местным экономикам, вызвала значительные сдвиги в социальной надстройке. В исторической картине, последовавшей за войной, ярче всего выступает расширение сферы торгового производства, то есть рыночной экономики. Что речь идет не о мелком производстве, а о современном ассоциированном производстве капиталистического типа, это доказывается не только ростом пролетарской численности, но и тем, что образование социальных классов, свойственных буржуазному обществу, происходит внутри в рамках явлений, открытых Марксом и описанных в доктрине о «растущей нищете».

Отрывок из приведенной выше цитаты, в которой автор указывает, что крайности обогащения на одном полюсе составного послевоенного общества, присутствующего на Ближнем Востоке, и обнищания на противоположном полюсе « более противоречивы и более выражены, чем когда-либо прежде », мы подчеркнули его, потому что он суммирует весь связанный материал и извлекает его главный смысл. Социальная трансформация, в которой концентрация социального богатства (средства производства коллективного пользования) сопровождается обнищанием низших производительных классов, то есть экспроприацией мелкого производителя, что сводится к обладанию только рабочей силой своего физического организма, вынужденной быть интегрированной в социальный производственный процесс, не может означать ничего, кроме перехода к капитализму, то есть к такой форме исторического общества, в которой «бедняками» являются пролетарии, нанятые капиталистическим предпринимателем. Но индустриализация и капиталистическая концентрация, даже в зачаточном состоянии, не могли, когда-то импортированные в «обездвиженный» арабский мир, поставить вопрос о замене старых реакционных производственных отношений. Мы являемся свидетелями этой революционной борьбы между «старым» полуфеодальным и деспотическим и «новым» буржуазно-националистическим. Здесь невозможно спутать географические зоны и исторические времена: в Азии, в Африке, в странах, еще пребывающих на колониальном уровне, тем «новым» режимом, к которому стремятся эти страны, не станут пролетарская диктатура и социализм. Подняться на этот уровень предстоит нам, пролетариату Европы и Америки, который с 1917 года, если не с 1871 года, стоит неподвижно и по ту сторону революционного лагеря, и в эти молодые страны социализм может дойти только в результате ответной реакции западной революции.

Решительное заявление о революционном характере событий, разворачивающихся на Ближнем Востоке, как и в других районах Азии и Африки, может показаться противоречащим ясному представлению об огромной силе контроля и влияния империализма, чью мировую мощь мы не должны недооценивать. Поскольку бесспорно, что великие державы контролируют регион экономически и, следовательно, политически, то некоторые могут отказать в признании существования в нем революционных движений, опасаясь выглядеть отрекшимися от марксистских концепций империализма. Но как же они ошибаются! И почему? Империализм, то есть современная историческая фаза капиталистического господства, безусловно контрреволюционен перед лицом пролетариата, чью революцию он не может принять любой ценой и уступает ей только после страшной вооруженной борьбы. Но империализм не может выражать такого же безоговорочного отвращения к национальным революциям, которые могут создавать серьезные международные кризисы и разжигать новые грядущие разделы мира в межконтинентальных военных блоках, но не представляют угрозы самому существованию капитализма. В основном старые империалистические гегемонистские державы и новообразованные национальные государства объединяет одно и то же социальное качество: общественные отношения и буржуазное государство. В силу их общего происхождения и капиталистической природы не может быть противоречия между консервирующей политикой империалистических центров и националистическими импульсами новых независимых государств. И это не является теоретической новизной, поскольку проникновение Америки на Ближний Восток и основание государства Израиль являются существенными доказательствами истинности нашего предположения.

В отличие от того, что произошло с распадом Османской империи, Великобритания не смогла в конце Второй мировой войны добиться абсолютного господства на Ближнем Востоке. Влияние Франции ослабло и почти полностью исчезло после возведения Сирии и Ливана в ранг независимых государств и особенно после общего упадка французского империализма, но Британия не осталась преобладающей силой региона не по этой причине. К настоящему времени Франция загнана в угол, чтобы ворчать на английских и американских союзников-соперников. Совершенной новинкой является присутствие США, которое только началось в 1943 году — году, в котором американцы «открыли» нефтяное значение района — начав коварную эрозию английских позиций. Мощное наступление американского капитала не обошлось и без глухого конфликта с британцами, который, максимально скрываемый, должен был проявиться открыто во времена упорного английского сопротивления кампании мирового сионизма по созданию «еврейского национального центра» в Палестине. Твердая и постоянная поддержка, политическая и финансовая, которую Соединенные Штаты оказывали еврейскому национальному движению, показала в то время продолжающийся конфликт, впоследствии преодоленный, между высшими англо-саксонскими державами. Основание государства Израиль, особенно пользующегося поддержкой Соединенных Штатов, доказало, прежде всего, существенную разницу в методах соответственно англичан и американцев в политике проникновения на Ближний Восток. Фактически, в то время как Англия оставалась верной традиционному политическому подходу, стремящемуся к взаимопониманию с арабскими династиями и сохранению существующих социальных отношений, беспринципный американский империализм решительно нацелился на израильскую карту и способствовал установлению современной буржуазной республики, предоставив таким образом, не новый в истории национальных устройств пример того, как империализм может в целях своей политики консервации освободить окаменевшие социальные отношения и начать гонку индустриализации в отсталых зонах.

Ясно, что здесь мы не хотим проводить различие между американским и английским империализмом в пользу первого. Вопрос надо понимать диалектически, т. е. в свете действительных капиталистических противоречий. Прибыв последним на Ближний Восток и обнаружив своих британских кузенов уже «освоившимися», правительство США, которое сейчас ополчилось против российских «агрессоров», использовало те же методы, к которым прибегали британцы, то есть создание плацдарма в регионе, где необходимо завоевать влияние. Другого пути для США не было. Результатом стала настоящая трансплантация современного капитализма на пустынные равнины Палестины, которые десятки веков оставались заброшенными, а сегодня возвращаются к древнему процветанию библейских времен для мелиорации и восстановления почвы и импорту одних из самых передовых технологий в мире. Необходимо также иметь в виду, что в республике Израиль промышленно-капиталистическая революция достигла крайнего предела исторических возможностей, представляя собой пример «буржуазной революции до конца», так как все следы существовавших ранее феодальных отношений исчезли.

Противоречия того же порядка, что и те, которые подталкивают американский империализм к поддержке израильской революции, вынуждают Россию, которая также изображает из себя великую мать-покровительницу всех «прогрессивных» движений, происходящих в обществах, подчиненных полуколониальному режиму, поддерживать Египет, который только наполовину завершил буржуазную революцию, так как революционный режим, господствующий ныне в Каире, вполне разрешил национальный вопрос, добившись эвакуации британских войск из района Канала, но совершенно пренебрег вопросом земли, которая продолжает оставаться в собственности, как и в время тучного и деспотического Фарука, небольшой олигархии землевладельцев, жестоко эксплуатирующих труд нилотских феллахов. Так получается, что Россия противостоит республике Израиль, сельское хозяйство которой благодаря знаменитым «коллективных хозяйствам» (кибуцам) напоминает хваленые «колхозы», и поставляет в Египет оружие, которое увековечивает отношения сельскохозяйственного производства, выглядящие отсталыми даже в сравнении с царизмом. Но эти нестыковки поражают тех, кто искренне верит в разнообразный социальный состав государств американо-западного и русско-восточного блоков и пребывает в иллюзии, что столкновение между противоборствующими грозными коалициями, которые сегодня роют пропасти соперничества и на Ближнем Востоке, должно решить классовую борьбу между капитализмом и социализмом.

В последующих статьях мы подробно рассмотрим животрепещущие вопросы, и в частности остановимся на конфликте между Израилем и Египтом, имеющем так много общего с прошлыми войнами за национальное обустройство, которые велись в прошлом веке в Европе. В этой статье из соображений экономии места мы должны взглянуть на события с панорамной точки зрения. Но прежде чем закончить, мы хотим пояснить в цифрах ситуацию, до которой дошло подпольное соревнование между британцами и американцами.

Организация Объединенных Наций недавно опубликовала исследование экономического положения Ближнего Востока и, в частности, семи стран региона: Египта, Ирака, Ирана, Израиля, Ливана, Сирии и Турции. Из этого можно сделать вывод, что в экономике этих стран наблюдается тенденция к росту, особенно в нефтяном секторе. Действительно, оказывается, что за период с 1945 по 1954 год подтвержденные запасы нефтепродуктов выросли примерно с 5 миллиардов до 12,5 миллиардов тонн (с 40% до 60%  мировых запасов), а добыча с 36 миллионов до 136 миллионов тонн (с 9,4% до 19,7% мировых), объем переработки с 41,5 миллиона тонн в 1947 году до 67 миллионов тонн в 1954 году.

За тот же период 1945-1954 годов общий объем иностранных инвестиций составляет в общей сложности 3 миллиарда 823 миллиона долларов. Из этой финансовой массы квоты, предназначенные только для нефтяного сектора, достигли суммы в 2 миллиарда 200 миллионов долларов, что составляет примерно 58% от общей суммы. Оставшаяся сумма включает военную помощь и частные пожертвования. Естественно, что во главе стран-экспортеров капитала стоят западные державы, а первое место занимают Соединенные Штаты, которые в отдельности внесли 2 миллиарда 595 миллионов долларов («Международные отношения», n.31).

Это были магнаты Уолл-Стрит, которые только в 1943 году начали интересоваться Ближним Востоком! В период между двумя войнами Великобритания и другие европейские государства без особого шума вели свои поиск и разработку месторождений до тех пор, пока этот район не перевернул американскую капитал, усугубив условия социальной нестабильности, которую британцы с их утонченным политическим чутьем осуждали с конца войны.

Пока мы пишем, вопрос Ближнего Востока находится на рассмотрении Совета министров иностранных дел США, России, Франции и Англии. Но пока врачи спорят, болезнь прогрессирует. Последним актом — в хронологическом порядке — продолжающейся напряженной борьбы является подписание пакта о взаимопомощи между Египтом и Сирией. Договаривающиеся стороны создали единое военное командование, при этом организация вооруженных сил будет финансироваться из общего фонда, в который Египет вносит 65%, а Сирия — 35%. Не случится ли поэтому, что чехословацкое и русское оружие также послужит для усиления сирийской армии вопреки планам? Аналогичный пакт Египет заключил 27 октября с Саудовской Аравией, в то время как Сирия и Ливан готовили совместные планы обороны. Но очевидная попытка Египта осуществить военное окружение республики Израиль, которая в настоящее время обладает военной мощью, превосходящей все вооруженные силы соседних арабских государств, не увенчалась полным успехом. На самом деле Ирак, с начала года окончательно отказавшийся от совместных действий с Египтом, влияет, в силу династических связей, объединяющих хашимитские монархии, на политику Иордании, которая очевидно опирается на западнические позиции, в том числе и по причине влияния британской политики.

Гонка вооружений продолжается. Ходят слухи, что первые партии чешского и российского оружия были выгружены в египетских портах и уже прибыли в район Газы, точку максимального трения между противоборствующими израильской и египетской сторонами. Со своей стороны, Англия укрепляет механизм Багдадского пакта: сообщение «Daily Mail» об отправке в Ирак последних реактивных самолетов, танков и орудий появилось недавно. « Это наш ответ на решение Египта принять вооружение от Чехословакии и СССР » — с удовлетворением и угрозами прокомментировала лондонская газета. 30 октября кипрское радио сообщило, что Великобритания поставила Иордании десять реактивных истребителей типа «Vampire», которые составят ядро новых иорданских сил. Тем временем тель-авивское правительство давит на американское правительство, чтобы получить больше поставок оружия. Никто не может сказать, выстрелят ли пушки. Но несомненно, что будущий фронт Третьей империалистической войны уже проходит через Ближний Восток.