I
«Всякая классовая борьба есть борьба политическая» Маркс
Борьба, которая ограничивается получением иного распределения экономических выгод, пока еще не является политической борьбой, потому что она не направлена против социальной структуры производственных отношений.
Нарушение производственных отношений, свойственных той или иной социальной эпохе и свержения господства определенного социального класса является результатом длительной и часто колеблющейся политической борьбы. Ключом этой борьбе является вопрос о государстве: «кому принадлежит власть?» (Ленин).
Борьба современного пролетариата проявляется и расширяет себя как политическая борьба с формированием и действием классовой партии. Особенности этой партии находятся в следующем положении: полное развитие капиталистической системы и индустриальной мощи буржуазии, вытекающее из либеральных и демократических революций, не только не исключает, но исторически готовит и все больше и больше обостряет конфликт между интересов классов и его развитие в гражданскую войну, в вооруженную борьбу.
II
Коммунистическая партия, как это определено в ее историческом предвидении и ее программе, выполняет следующие задачи до тех пор, как буржуазия сохраняет силу:
а) разработка и распространение теории общественного развития, экономических законов, характеризующих нынешнюю социальную систему производственных отношений, классовых конфликтов, возникающих из нее, государства и революции;
б) обеспечение единства и исторического сохранения пролетарской организации. Единство не означает группировку материальных слоев рабочего и полу-рабочего классов, которые, в связи с самим фактом господства эксплуататорского класса, находятся под влиянием противоречий политического руководства и способов действий. Напротив, единство означает тесную связь международного авангарда, полностью ориентированного на интегральную революционную линию. Стойкость означает требование непрерывное ненарушенной диалектического линии соединяющей позицию критики и борьбу движения в ходе меняющихся условий;
в) долгосрочная подготовка мобилизации и наступления класса с соответствующим использованием всех возможных форм пропаганды, агитации и действия, в каждой конкретной борьбе за непосредственные интересы. Это действие завершается организацией незаконного и повстанческого аппарата для завоевания власти.
Когда общие условия и степень организационной силы, политической тактики классовой партии достигнет точки, когда вообще будет развязана борьба за власть, партия, которая приведет революционный класс к победе через социальную войну, также ставит фундаментальной задачей слом и уничтожение всех военных и административных органов, из которых состоит капиталистическое государство. Это разрушение также наносит удар по сети органов, какими бы они ни были, если в них утверждается представительство различных мнений или корпоративных интересов посредством органов делегирования. Государство буржуазного класса должно быть уничтожено, представляет ли оно из себя лживое общеклассовое выражение мнения большинства граждан или более или менее открытую диктатуру, осуществляемую государственным аппаратом, претендующим, чтобы выполнить свою национальную, расовую или социально-народную миссию; если этого не случится, революция будет раздавлена.
III
На историческом этапе, который следует за роспуском аппарата капиталистического господства, задача политической партии рабочего класса важна, как никогда, потому что классовая борьба, пусть и хотя диалектически обращенная в другую сторону, продолжается.
Коммунистическая теория в отношении государства и революции характеризуется, прежде всего, тем, что она исключает всякую возможность адаптации законодательного и исполнительного механизма буржуазного государства к социалистическому преобразованию экономики (это отстаивает социал-демократическая позиция). Но это в равной степени исключает возможность выделения кратковременного насильственной кризиса в ходе уничтожения государства и трансформации традиционных экономических отношений, которые государство защищало до последнего момента (эту позицию занимают анархисты). Коммунистическая теория также отрицает, что утверждение новой организации производства может быть оставлено на спонтанную и рассеянную деятельность союзов производителей, торгующих друг с другом (синдикалистская позиция).
Любой социальный класс, чья власть была свергнута, даже если с помощью террора, выживает в течение длительного времени в волокнах общественного организма. Этот класс далеко не против возможности отомстить, он стремится реорганизовать политику и восстановить свое господство скрытым или открытым насильственным образом. Он превратился из правящего класса в побежденный, но не может исчезнуть мгновенно.
Пролетариат, в свою очередь исчезнет как класс с реализацией коммунизмом, вместе со всеми другими классами — он организует себя как правящий класс (Манифест коммунистической партии) в первой стадии пост-капиталистической эпохи. После разрушения старого государства он представляет собой новое пролетарское государство, т.е. диктатуру пролетариата.
Предпосылкой для выхода за пределы капиталистической системы является свержение буржуазной власти и уничтожение своего государства. Условием для обеспечения такого глубокого и радикального социального преобразования является создание нового пролетарского государственного аппарата, способного использовать силу и принуждение, как и все другие исторические государства.
Наличие такого аппарата характеризует не коммунистическое общество, а только этап его конструирования. После того, как эта конструкция будет укреплена, классы и классовое господство больше не будут существовать. Важно то, что государство является органом классового господства и ничем иным. Поэтому коммунисты сторонники пролетарского государства не в качестве абсолютной или идеальной мистической веры, но как диалектического инструмента, классового орудия, которое будет медленно отмирать (Энгельс) через самого реализацию своих функций; это будет происходить постепенно, в результате длительного процесса по мере того, как социальная организация превращается из системы принуждения людей (как это всегда было с доисторических времен) в всеобъемлющую, научно построенную сеть для управления вещами и силами природы.
IV
Роль государства в отношении общественных классов и коллективных организаций показывает принципиальные отличия, если сравнивать историю политических строев, возникающих с буржуазной революцией и после победы пролетариата.
а) Революционная буржуазная идеология, с начала борьбы и до окончательной победы, представила свое будущее пост-феодальное государство не как государство своего класса, но как народное государство, основанное на отмене неравенства каждого перед законом, чего было достаточно для свободы и равенства для всех членов общества.
Пролетарская теория открыто утверждает, что будущее пролетарское государство будет государством одного класса, т.е. инструментом в руках единственного класса, до тех пор пока существуют классы. Другие классы будут исключены от государства и объявлены «вне закона». Рабочий класс добившись власти «не разделяемой ни с кем» (Ленин).
б) После политической победы буржуазии и по традиции идеологической кампании, в разных странах были торжественно провозглашены конституционные принципы в качестве основы и фундамента государства. Они считались как неизменными во времени, как окончательное выражение, наконец обнаруженных имманентных правил общественной жизни. С тех пор все взаимодействие политических сил должно было проходить в рамках непреодолимых рамок этих законов.
В ходе борьбы против существующего режима, пролетарское государство не будет представлять никакую стабильную и фиксированную реализацию набора правил, регулирующих общественные отношения и выведенных из идеалистических исследований природы человека и общества. За время своего существования государство рабочего класса будет постоянно развиваться до такой степени, пока, наконец, не растворится: характер социальной организации, человеческого объединения, будет радикально меняться в зависимости от изменений технологий и производительных сил, и природа человека будет так же глубоко меняться, все дальше отходя от животных нагрузок и рабского положения, в котором она находилась. Все конституции, объявленные постоянными, должны быть провозглашены после пролетарской революции ерундой, им не место в коммунистической программе. Технически удобно принимать письменные правила, которые, однако, ни в коей мере не являются материальными и сохраняют «инструментальный» и временный характер, оставляя в стороне все шутки о социальной этике и естественном праве.
в) Захватив и разрушив феодальный аппарат власти, победивший класс капиталистов, не колеблясь, использовал силу государства для подавления попытки контрреволюции и реставрации. Однако самые решительные террористические меры были оправданы как направленные не против классовых врагов капитализма, а против предателей народа, нации, страны и гражданского общества, все эти пустые понятия отождествлены с самим государством и по сути с правительством и партией власти.
Победивший пролетариат, будет использовать свое государство для того, чтобы «подавить неизбежное, отчаянное, сопротивление буржуазии» (Ленин), атакуя старый правителей и их последних сторонников каждый раз, когда они выступают против, логически защищая свои классовые интересы. Эти меры призваны искоренить экономические привилегии. Эти социальные элементы будут занимать отчужденную и пассивную позицию по отношению к аппарату власти: всякий раз, когда они попытаются освободиться от пассивности, навязанной им, материальная сила усмирит их. Они не будут участвовать ни в каком «социальном контракте», они не будут иметь «юридических или патриотических обязанностей». Как настоящие социальные военнопленные (какими на самом деле были бывшие аристократы и священнослужители для якобинской буржуазии), они не будут иметь никаких принципов для предательства, потому что им не будет предложено дать какую-либо смешную клятву верности.
г) Исторический блеск народных и демократических собраний едва маскируют тот факт, что после их рождения буржуазное государство образовало вооруженные органы и полицию для внутренней и внешней борьбы против старого режима и быстро заменило гильотину виселицей. Этот исполнительный аппарат, обязанный управлять силой закона, на великом историческом уровне был направлен против нарушений правил присвоения и обмена, характерных для частнособственнической экономики. Он выступал совершенно естественным образом против первых пролетарских движений, которые были угрозой (даже если только инстинктивной) для буржуазной формы производства. Внушительная реальность нового социального дуализма была скрыта игрой в «законодательный» аппарат, утверждавший, что дал право участвовать в государстве и в управлении государством всем гражданам и всем различным мнениям с совершенным равновесием и в атмосфере социального мира.
Пролетарское государство, как открытая классовая диктатура, отвергнет все различия между исполнительной и законодательной властями, они будут объединены в одни и те же органы. Различие между законодательной и исполнительной властью, по сути, характерно для режима, который скрывает и защищает диктатуру одного класса под занавесом равенства классов и многопартийности. «Коммуна была рабочим, а не парламентским органом» (Маркс).
е) буржуазное государство в его классическом виде (в соответствии с индивидуалистической идеологией, являющейся теоретической фикцией повсеместно распространяющейся на всех граждан и которая является психическим отражением реальности экономики, основанной на монополии частной собственности одного класса) ни признавало ничего, находящегося между изолированным отдельным субъектом и правовым государственным центром, кроме выборных конституционных собраний. Политические клубы и партии, которые были необходимы во время повстанческого этапа допускались ней в силу демагогического утверждения свободной мысли и при условии, что они существуют, как простые конфессиональные группировки и избирательные органы. На более позднем этапе реальность классовых репрессий вынуждало государство терпеть ассоциацию экономических интересов, профсоюзы, не доверяя им как «государству в государстве». Наконец, профсоюзы стали одной из форм классовой солидарности, принятой самими капиталистами для собственных интересов и классовых целей. Более того, под предлогом юридического признания профсоюзов, государство взяло на себя задачу их поглощения и стерилизации, тем самым лишая их всякой автономии и предотвращая их руководство революционной партией.
Профсоюзы будут присутствовать в пролетарском государстве, покуда существуют работодатели или, по крайней мере безличные предприятия, где работники остаются наемными работниками, получающими деньги. Их функцией будет защита уровня жизни рабочего класса, их действия будут параллельны деятельности партии и государства. Профсоюзы не рабочих классов будут запрещены. На самом деле, по вопросу распределения доходов между рабочим классом и непролетарскими или полупролетарскими классами, положению рабочего могут угрожать другие соображения, касающиеся нужд общей революционной борьбы против международного капитализма. Но эта возможность еще долго будет существовать и оправдывает второстепенную роль профсоюзов по отношению к политической коммунистической партии, международного революционного авангарда, который образует единое целое с партиями, борющимися в еще капиталистических странах и движущихся к установлению пролетарского государства.
Пролетарское государство может руководиться только одной партией, и было бы бессмысленно требовать, чтобы эта партия организовала в своих рядах статистическое большинство и поддержку такого большинства в «народных выборах», старой буржуазной ловушки. Одной из исторических возможностей является наличие политических партий, состоящих из пролетариев, но на самом деле зависящих от контрреволюционных традиций или иностранного капитализма. Это противоречие, наиболее опасное из всех, не может быть решено путем признания формальных прав, ни в процессе голосования в рамках абстрактной «классовой демократии». Это кризис тоже должен быть ликвидирован в плане соотношения сил. Не существует статистических инструментов, позволяющих обеспечить удовлетворительное революционное решение; это будет зависеть исключительно от степени прочности и ясности, достигнутых революционным коммунистическим движением во всем мире. Сто лет назад на Западе, и пятьдесят лет назад в Царской Империи, марксисты справедливо оспаривали бесхитростных демократов, что капиталисты и предприниматели составляли меньшинство общества, и поэтому единственным истинным правительством большинства является правительство рабочего класса. Если слово демократия означает власть большинства, демократы должны стоять на нашей классовой стороне. Но это слово как в буквальном смысле («власть народа»), так и во все более частом грязном использовании означает «власть, принадлежащая не одному, но всем классам». По этой исторической причине мы отвергаем «буржуазную демократию» и «демократию вообще» (что сделал и Ленин), мы должны политически и теоретически исключить противоречие в терминах «классовой демократии» и «рабочей демократии».
Диктатура, провозглашенная марксизмом, необходима постольку, поскольку она не может быть общепризнанной, и не может быть настолько наивной, чтобы отказаться от власти, из-за отсутствия поддержки большинства. Такая диктатура скорее рискнет быть смешанной с диктатурой людей или групп людей, которые захватывают контроль над правительством и заменяют собой рабочий класс. Революция требует диктатуры, потому было бы смешно подчинять революцию принятию 100% или 51% голосов. Везде, где мелькают эти цифры, революция была предана.
В заключение коммунистическая партия будет править в одиночку, и никогда не будет отказаться от власти без физической борьбы. Этот смелое утверждение без уступки численному обману и использования его в борьбе против революционного перерождения.
В высшей стадии коммунизма (стадии, которая не будет знать товарного производства, денег, наций и которая также будет свидетельствовать о смерти государства) профсоюзы будут лишены «причины для существования». Партия как организация борьбы будет необходима до тех пор, в мире остаются как остатки капитализма. Кроме того, она всегда может иметь задачу быть хранителем и распространителем социальной доктрины, которая дает общее видение развития взаимоотношений человека, общества и материальной природы.
V
Марксистская концепция замены парламентских ассамблей рабочими органами не приводит нас обратно к «экономической демократии», т.е. к системе, которая бы адаптировала государственные органы к рабочим местам, к производственным или коммерческим единицам и т.д., исключая из любого представительства функции работодателей и экономические лиц еще имеющих собственность. Ликвидация работодателей и собственников определяет только половину социализма; другая половина, наиболее существенная, состоит в ликвидации капиталистической экономической анархии (Маркс). Новая социалистическая организация возникнет и будет развиваться с партией и революционным государством на первой ступени и не будет ограничивать себя победой над бывшими работодателями и их лакеями, а прежде всего, позволит перераспределить социальные задачи и обязанности отдельных лиц совершенно новым и оригинальным способом.
Поэтому сеть предприятий и услуг, таких, какими они были унаследованы от капитализма, не будут служить основой устройства так называемого «суверенитета», то есть из делегирования полномочий в государстве и в его центральных органах. Именно наличие государства одного класса и прочной и качественно единой и однородной партии предлагает максимум благоприятных условий для перепрофилирования социальной техники при наименьшем давлении интересов небольших групп и наибольшем стимулировании по общим данным и их научном изучении применительно к интересам коллективного благосостояния. Изменения в эффективности механизма будет огромным; стоит только подумать о программе преодоления противоречий между городом и деревней, о котором столько настаивали Маркс и Энгельс и которое является полной противоположностью существующей тенденции во всех известных странах.
Таким образом, сеть по образцу рабочего места является недостаточным выражением, которое повторяет старые прудонистские и лассальянские позиции, давно отвергнутые и превзошедшие марксизмом.
VI
Определение типа связей между классовыми органами государства и его основы зависит в первую очередь от результатов исторической диалектики и не могут быть выведены из «вечных принципов», из «естественного права», или из священной и неприкосновенной конституции. Любые детали в этих связях являются просто утопией. Как говорил Энгельс — у Маркса не было ни зерна утопии. Сама идея знаменитого делегирования власти изолированного индивида (избирателя), платонического акта, исходящего из свободного мнения, должна быть оставлена в туманных сферах метафизики; мнения в действительности являются лишь отражением материальных условий, социальных форм и власть, состоящей из вмешательства физической силы.
Отрицательная характеристика рабочей диктатуры четко определена: буржуазия и полу-буржуазия больше не будут иметь политических прав, их собраниям в группах общих интересов или в объединениях для политической агитации будут препятствовать силой; они никогда не будут иметь возможность публично голосовать, избираться или делегировать другим «послания» или вообще свои функции. Но даже отношения между работниками (признанными и активными членами классовой власти) и государственного аппарата больше не будут сохранить эту фиктивную и коварную характеристику передачи власти, представительства при посредничестве депутата, списка или партии. Делегация фактически означает отказ в возможности прямого действия. Мнимый «суверенитет» демократического права есть лишь отречение, и в большинстве случаев, это отречение в пользу мошенников.
Рабочие члены общества будут сгруппированы в местные территориальные органы в соответствии с их местом жительства, а в некоторых случаях в соответствии с перемещениями, налагаемыми их участием в действующем механизме производства в полной трансформации. Благодаря их постоянному и непрерывному действию, будет обеспечено участие всех активных социальных элементов в механизме государственного аппарата, и поэтому в управлении и осуществлении классовой власти. Определить контуры этих механизмов до возникновения классовых отношений, в которых они будут реализованы, невозможно.
VII
Парижская Коммуна создана с соблюдением важнейших принципов (см Маркса, Энгельса, Ленина), что ее члены и должностные лица должны быть сменяемы в любой момент, а их зарплата не должна превышать заработную плату среднего рабочего. Любой разделение между производителями на периферии и бюрократами в центре, таким образом, устраняется с помощью систематического оборота. Государственная служба перестанет быть карьерой и даже профессией. Без сомнения, на практике эти элементы управления создадут огромные трудности, но еще давно Ленин выразил презрение ко всем революционным планам, осуществляемым без трудностей! Неизбежные конфликты не будут полностью решены путем составления множества норм и правил: они будут представлять собой историческую и политическую проблему и выражать реальные отношения сил. Большевистская революция не остановилась на Учредительном собрании, но разогнала его. Родились рабочие, крестьянские, солдатские советы. Этот новый тип государственных органов, появившийся в пламени социальной войны (и уже присутствовали в революции 1905 года), распространился от деревни на всю страны через сеть территориальных единиц различных уровней; их формирование не отвечало никакому из предрассудков о «правах человека» или о «всеобщем, свободном, прямом и тайном избирательном праве»!
Коммунистическая партия начинает и выигрывает гражданскую войну, она занимает ключевые позиции в военном и социальном смысле, это умножает средства пропаганды и агитации в тысячу раз через захват зданий и общественных учреждений. И, не теряя времени и без процессуальных капризов, она устанавливает «вооруженные органы рабочих», о которых говорил Ленин, — Красную гвардию, революционную полицию. На заседаниях Советов победным лозунгом большинства стал – «вся власть Советам». Является ли это большинство простым юридическим событием, или холодным и ясным численным фактом? Вовсе нет! Если любой введенный в заблуждение работник, будь он предатель или благих намерений, проголосовал бы в советах за отказ или компромисс, ставящий под угрозу завоевание власти, добытой кровью пролетарских борцов, то он был бы изгнан прикладами своих товарищей. И никто не будет тратить время на подсчет его «правового меньшинства», это преступное лицемерие, без которого революция может обойтись, и которое питает контрреволюцию.
VIII
Исторические факты, отличные от тех, что происходили в России в 1917 году (то есть недавний крах феодальной деспотии, гибельная война, роль оппортунистических лидеров) могут определить другие различные практические формы основной сети государства, оставаясь при этом верным той же фундаментальной линии. С того времени, пролетарское движение оставило левой утопизм позади, найдя свой путь и обеспечивая успех благодаря не только реальному опыту способа производства и структуры настоящего государства, но и опыт стратегических ошибок пролетарской революции, как «горячей» гражданской войны, в которой героически пали коммунары в 1871, так и «холодной», которая потеряна между 1917 и 1926, — последней великой битвы России между Интернационалом Ленина и мировым капитализмом, поддержанным в первых рядах по несчастной соучастии всех оппортунистов.
Коммунисты не систематизируют конституции, чтобы предложить их рабочим. Вокруг них есть мир лжи и конституций, кристаллизованных в законе и во власти господствующего класса, который предстоит раздавить. Они знают, что только революционный и тоталитарный аппарат власти и силы, который не исключает никаких средств, способных предотвратить позорный остаток варварской эпохи, возвращающейся снова, только такой аппарат сможет остановить монстра социальных привилегий, жаждущего мести и рабства, поднимающего голову снова и бросающего в тысячный раз свой лживый крик свободы.
