В ситуации поражения идеологии, организации и революционного действия – неправильно рассчитывать на неизбежное прогрессирующее падение капитализма, которое якобы уже началось, и в точке минимума нас ждет пролетарская революция. Кривая капитализма не имеет нисходящей ветви.
Второй оппортунистический международный исторический кризис вместе с падением Третьего Интернационала восходит к интермедизму (срединности), что желает установить временные общие политические цели между буржуазной и пролетарской диктатурами. Но неверно представление, что во избежание интермедизма следует отказываться от особых экономических требований пролетарских групп.
Правильная марксистская практика утверждает, что сознание индивида, а также масс следует за действием, а действие следует за экономическим интересом: только в классовой партии сознание и на определенных этапах решение о действии предшествует классовому столкновению. Но такая возможность органически неотделима от молекулярной игры изначальных физических и экономических импульсов.
Согласно всем традициям марксизма итальянской и интернациональной Левой, работа и борьба внутри пролетарских экономических объединений являются одним из непременных условий успеха революционной борьбы наряду с давлением производительных сил на производственные отношения и правильной теоретической, организационной и тактической преемственностью политической партии.
Если на различных этапах буржуазного курса — революционном, реформистском, антиреволюционном — динамика профсоюзных действий претерпела глубокие изменения (запрет, терпимость, подчинение), то это не отменяет того, что между пролетарской массой и меньшинством, объединенным в партию, органично необходимо иметь другой слой организаций, политически нейтральных в принципе, но конституционно доступных только рабочим, и что организации такого рода должны возрождаться в фазе приближения революции.

I — Перелом практики[1] в марксистской теории

Во многих интернациональных группах, которые осуждают сталинское направление и претендуют на линию революционного марксизма, царит идеологический беспорядок. Неопределенность таких групп в том, что они называют анализом и перспективой: современное развитие капиталистического общества, а так же возможность возобновления революционной борьбы пролетариата.
Всем ясно, что реформистская интерпретация марксизма провалилась со времен великих войн, крупных внутренних столкновений и буржуазного тоталитаризма.
Между тем, поскольку эскалация социальной и политической напряженности сопровождается не усилением, а полным вырождением бывших революционных партий, возникает вопрос о том, следует ли проводить пересмотр в марксистской, а также в ленинской перспективе, что в результате завершения Первой мировой войны и русской революции делала ставку на пролетарскую борьбу за власть по всему миру.
Совершенно ошибочной является теория нисходящей кривой капитализма, которая приводит к ложному удивлению, почему во время упадка капитализма, не происходит революция. Теория нисходящей кривой сравнима с историческим переломом синусоиды: каждый режим, подобно буржуазному, начинает фазу подъема, достигает максимума, затем начинает падать до минимума; после чего поднимается другой режим. Это мнение постепенческого реформизма: нет никаких резких перемен, ни толчков, ни скачков (см. Приложение, Таблица I).
Марксистское видение может быть представлено (для ясности и краткости) во многих кривых, всегда восходящих к вершинам (в геометрии к сингулярным точкам или куспидам), за которыми следует внезапное почти вертикальное падение; а затем снизу — новый социальный режим, еще одна восходящая историческая ветвь (см. Приложение, Таблица II ).
В соответствии с этим единственным марксистским видением, все явления нынешней империалистической фазы игнорировались в течение столетия: в экономике: тресты, монополии, государственный дирижизм, национализация; в политике: строгие полицейские режимы, военная мощь и т. д.
Не менее ясна ложная позиция, согласно которой пролетарская партия не должна выступать против постепенческих требований и восстановления и возрождения либеральных и толерантных форм в этой современной ситуации.

Напротив, данная ошибка пролетарского движения и прежде всего Третьего Интернационала привела к неспособности противопоставить крайне высокому капиталистическому потенциалу сравнимую с ним революционную напряженность.

Объяснение этого второго коллапса классового движения, более серьезного, чем социальный патриотизм 1914 года, приводит к сложным вопросам о взаимосвязи между экономическими импульсами и революционной борьбой, между массами и партией, которая должна их возглавить.

Подобно тому, как следует отвергать позиции как тех групп, которые обесценивают задачу и потребность партии в революции и возвращаются на рабочистские позиции или, что еще хуже, сомневаются в необходимости использования государственной власти в революции, так и тех групп, кто видит партию, как группу сознательных элементов, не замечая необходимость её связи с физической классовой борьбой, а также игнорируют характер партии как продукта и, вместе с тем, фактора истории.
Этот вопрос приводит к восстановлению толкования марксистского детерминизма в том виде, в котором он был создан в первых формулировках, возвращая на нужное место поведение индивида под действием экономических стимулов и функцию коллективных органов, таких как класс и партия.
Здесь также полезно наметить схему, объясняющую марксистский перелом практики. В индивиде она варьируется от физической потребности до экономического интереса, до почти автоматического действия в его удовлетворении; и только после этого – к актам воли и в крайнем случае к сознанию и теоретическим знаниям. В социальном классе процесс тот же: только все сопутствующие направляющие силы сильно увеличены. В партии, в то время как все индивидуальные и классовые влияния исходят снизу, из их привнесений формируется возможность и способность критического и теоретического видения и готовности к действию, что позволяет передавать отдельным бойцам и пролетариям объяснение ситуаций и исторических процессов, а также решение о действиях и боевых выступлениях (см. Приложение, Таблица VIII)[2]
Следовательно, в то время как детерминизм исключает возможность индивидуальных воли и сознания послужить предварительными условиями для действий, и допускает перелом практики только в партии как в результате общей исторической проработки. Поэтому, если воля и сознание должны быть приписаны партии, то следует отрицать, что она образована в результате конкуренции сознания и воли отдельных лиц в группе; и что эта группа подвержена минимальному влиянию физических, экономических и социальных детерминаций на протяжении всего существования класса.
Поэтому нет смысла утверждать, что все революционные условия уже готовы, но отсутствует лишь революционное руководство. Правильнее сказать, что орган управления незаменим, но его рост зависит от тех же общих условий борьбы, а не от гениальности или ценности лидера или авангарда.

Такое разъяснение отношений между экономическими и социальными фактами должно послужить основой для изображения проблемы отношений между революционной партией и экономическими и профсоюзными действиями.

II — Революционная партия и экономические действия

Стоит вспомнить, как итальянская коммунистическая Левая относилась к вопросу профсоюзов, и этим путем перейдем к рассмотрению того, что изменилось на профсоюзном поле после войн и тоталитаризма.

Когда итальянская партия еще не была сформирована, на втором съезде Интернационала 1920 года обсуждались два основных тактических вопроса: парламентские действия и профсоюзные действия. Представители антивыборного движения встали на так называемую левую сторону, выступая за раскол профсоюзов и отказ от завоевания профсоюзов во главе с оппортунистами. Эти течения в основном смещали центр революционных действий на профсоюзы, а не на партию, и хотели, чтобы они были чисты от буржуазных влияний (голландские трибунисты, немецкая КРПГ, американские, шотландские синдикалисты и т. д.).
С тех пор наша Левая жестоко боролась с движениями, подобными туринскому «L’Ordine Nuovo». Посеяв серьезную путаницу между моментами и инструментами революционного процесса такие движения формулировали революционную задачу как освобождение профсоюзов в пользу движения заводских советов, рассматриваемых в качестве основы, созданной при полном капитализме, экономических и государственных органов власти пролетарской революции.
Парламентские и профсоюзные вопросы находятся на совершенно разных уровнях. Общепринято, что парламент является органом буржуазного государства, в котором, как утверждается, представлены все классы общества, и все революционные марксисты согласны с тем, что парламент не может быть фундаментом никакой власти, кроме власти буржуазии. Вопрос заключается в том, может ли использование парламентских мандатов послужить пропаганде и агитации за восстание и диктатуру. Оппоненты утверждали, что даже с этой целью участие наших представителей в общем и буржуазном органе представительства дает противоположный эффект.
Профсоюзы, кем бы они ни руководились, являясь профессиональными экономическими ассоциациями, всегда объединяют элементы одного класса. Вполне возможно, что организованные пролетарии избирают представителей не только умеренных, но открыто буржуазных тенденций, и что руководство профсоюза попадает под влияние капитализма. Однако факт остается фактом: профсоюзы состоят исключительно из рабочих, и поэтому к ним никогда неприменимо сказанное о парламенте, то есть будто у них может быть только буржуазное руководство.
В Италии до образования Коммунистической партии социалисты исключали работу в белых католических профсоюзах и в желтых республиканских профсоюзах. Коммунисты тогда, в присутствии великой Конфедерации, возглавляемой главным образом реформистами, и Unione Sindacale, руководимом анархистами, без каких-либо колебаний и единодушно решили не создавать новых профсоюзов, а работать внутри существующих с целью победы над всеми перечисленными силами, даже стремясь к их объединению. На международной арене итальянская партия единодушно поддерживала не только работу во всех социал-демократических национальных профсоюзах, но также и существование Международного красного профсоюза (Профинтерн), который считал завоевание Центрального Амстердама невозможно, потому что он связан с буржуазным Обществом Наций через международное Бюро Труда. Итальянские левые яростно выступили против предложения ликвидировать Профинтерн, чтобы сформировать единый Профсоюзный Интернационал, всегда отстаивая принцип единства и внутреннего завоевания профсоюзов и национальных конфедераций.
а) Деятельность пролетарского профсоюза привела к совершенно иной политике буржуазных держав на последующих исторических этапах. Так как изначальная революционная буржуазия запретила любые экономические объединения как попытку воссоздать нелиберальные гильдии Средневековья, и поскольку каждая забастовка была жестоко подавлена, все первые профсоюзные движения быстро обрели революционные черты. С тех пор «Манифест» предупреждает, что каждое экономическое и социальное движение ведет к политическому движению и имеет большое значение, поскольку оно расширяет пролетарскую ассоциацию и коалицию, в то время как его чисто экономические достижения неустойчивы и не влияют на классовую эксплуатацию.

б) в последующий период буржуазия, поняв, что для нее необходимо признать возникновение социального вопроса именно во избежание революционного решения, отнеслась с терпением к профсоюзам и легализовала их, признав соответствующие действия и требования; это произошло в период, свободный от войн, характерный относительно прогрессивным благосостоянием, который продлился до 1914 года.

В течение всего этого периода работа в профсоюзах была основным элементом формирования сильных рабочих социалистических партий, и было ясно, что это может привести к крупным движениям, особенно с помощью профсоюзных рычагов.

Крах Второго Интернационала показал, что буржуазия приобрела решающее влияние на большую часть рабочего класса благодаря своим отношениям и компромиссам с профсоюзными и парламентскими лидерами, которые почти повсеместно преобладали в партийном аппарате.

в) При восстановлении движения после русской революции и окончании империалистической войны речь шла о подведении итогов катастрофической неудачи профсоюзных и политических кадров, и была предпринята попытка пересадить мировой пролетариат на революционную почву, уничтожив с распадом партий предательских политических и парламентских лидеров, и обеспечив такие условия, чтобы новые коммунистические партии в рядах самых широких пролетарских организаций выгнали агентов буржуазии. Столкнувшись с первыми энергичными успехами во многих странах, капитализм обнаружил, что ему необходимо предотвратить революционный прогресс, нанести удар с применением насилия и объявить вне закона не только партии, но и профсоюзы, в которых они работали. Однако в сложных событиях этого буржуазного тоталитаризма полное упразднение профсоюзного движения так и не было принято. С другой стороны, поощрялось и осуществлялось создание новой профсоюзной сети, полностью контролируемой контрреволюционной партией, и независимо от формы, сеть профсоюзов объявлялась уникальной и унитарной, а так же строго подчиняемой административному и государственному механизму.

Даже там, где после Второй мировой войны, в нынешней политической формулировке, капиталистический тоталитаризм, похоже, был заменен демократическим либерализмом, динамика профсоюзов непрерывно следовала за полноценным увеличением государственного контроля и включением в официальные административные органы. Фашизм, диалектический исполнитель старых реформистских устремлений, признал профсоюзы законными, чтобы самому стать держателем коллективных договоров с боссами до эффективного заключения всей системы профсоюзов в структуру буржуазной классовой власти.

Этот результат имеет основополагающее значение для защиты и сохранения капиталистического режима именно потому, что влияние и использование профсоюзных объединений существенно для любого революционного движения во главе с коммунистической партией.

Эти радикальные изменения в профсоюзных отношениях, очевидно, совпадают не только с политической стратегией конфликтующих классов и их партий и правительств, но также тесно связаны с измененным характером экономических отношений между работодателем и наемным рабочим. В исходной профсоюзной борьбе, в которой рабочие стремились передать монополию на средства производства рабочей силе, суровость этого противоречия была обусловлена тем, что пролетариат, долгое время лишенный всех резервов потребления, не имел абсолютно никакого другого ресурса, кроме ежедневной заработной платы, и каждая условная борьба приводила его на грань жизни и смерти.

Несомненно, что марксистская теория растущей нищеты подтверждается постоянным увеличением численности чистых пролетариев и насильственной экспроприацией последних резервов пролетарских и средних социальных слоев, стократным увеличением войн, разрушением, монетарной инфляцией и т. д. во многих странах безработица и массовые убийства пролетариев достигают огромных размеров; а там, где процветает промышленное производство, весь спектр реформистских мер помощи и социального обеспечения наемных рабочих создает для занятых новый тип экономического резерва, который представляет собой небольшую гарантию залога, в определенном смысле, аналогичную той, которая существует у ремесленника и мелкого фермера. Поэтому наемному работнику есть чем рисковать, и это (явление, с другой стороны, уже замеченное Марксом, Энгельсом и Лениным в отношении так называемой рабочей аристократии) делает его нерешительным и даже оппортунистическим во время профсоюзной борьбы и, что хуже, во время забастовки и восстания.

Помимо условной проблемы работы революционной коммунистической партии в определенных типах профсоюзов в той или иной стране или отказ от такого участия, изложенные выше стороны этого вопроса приводят к выводу, что во всякой перспективе любого общереволюционного движения присутствуют следующие фундаментальные факторы:

1) крупный и многочисленный пролетариат чисто наемных рабочих;

2) большое движение объединений экономического содержания, которое включает внушительную часть пролетариата;

3) сильная классовая революционная партия, в которой выступает меньшинство рабочих, но развитие борьбы позволяет ей твердо и широко противопоставлять свое влияние в профсоюзном движении классовой и буржуазной власти.

Факторы, которые привели к установлению необходимости для каждого из этих трех условий, от благоприятного сочетания которых будет зависеть исход борьбы, уже даны:

-правильный подход теории исторического материализма, которая связывает непосредственную экономическую потребность индивида с динамикой великих социальных революций;

-правильная позиция в отношениях пролетарской революции и вопросам экономики, политики и государства;

-уроки истории всех экономических движений рабочего класса, как в их величии и победах, так и в их развращениях и поражениях.

Общие направления изменения перспективы не исключают возможности самых разнообразных конъюнктур в изменении, распаде, восстановлении ассоциаций профсоюзного типа; всех тех ассоциаций, которые существуют в разных странах, связанных как с традиционными организациями, претендующими на основу метода классовой борьбы, так и с более или менее отличными социальными методами и направлениями, в том числе и консервативными.

Приложение

Введение

На собрании в Риме 1 апреля 1951 года доклад об переломе практики в марксистской теории был дополнен представлением восьми таблиц с комментариями, из которых по причинам, связанным с внутренними трудностями партии и её незначительном присутствии в то время, только три (листы I, II и VIII) увидели свет во «Внутреннем бюллетене» n.1 от 10 сентября 1951 года в соответствующем Приложении. Каждая из трех таблиц сопровождалась коротким, но достаточным комментарием, который должен был дополнить то, что уже было сказано в письменном отчете.

В этом Приложении остальные пять таблиц (III, IV, V, VI и VII) были включены впервые, после чего следует один комментарий, который не меняет общего вывода, который немного отличается от чтения пяти схем в соответствии с духом, который послужил основой для написания остальных трех комментариев.

Следующие соображения действительны для более меткого использования этих пяти таблиц, которые показывают представление социальной динамики только в фундаментальных идеологиях, с которыми революционное движение пролетариата окончательно справилось на теоретическом уровне и которые, к сожалению, все еще действуют в плоскости практической борьбы.

Маркс и Энгельс пишут в «Немецкой идеологии» 1846»:

« Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс их жизни. Если во всей идеологии люди и их отношения оказываются поставленными на голову, словно в камере обскуре, то и это явление точно так же проистекает из исторического процесса их жизни, — подобно тому как обратное изображение предметов на сетчатке глаза проистекает из непосредственно физического процесса их жизни.

В прямую противоположность немецкой философии, спускающейся с неба на землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т. е. мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, — мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, воображаемых, представляемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса. Даже туманные образования в мозгу людей, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития; люди, развивающие своё материальное производство и своё материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также своё мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание. При первом способе рассмотрения исходят из сознания, как если бы оно было живым индивидом; при втором, соответствующем действительной жизни, исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают сознание только как их сознание.

Этот способ рассмотрения не лишён предпосылок. Он исходит из действительных предпосылок, ни на миг не покидая их. Его предпосылками являются люди, взятые не в какой-то фантастической замкнутости и изолированности, а в своём действительном, наблюдаемом эмпирически, процессе развития, протекающем в определённых условиях. Когда изображается этот деятельный процесс жизни, история перестаёт быть собранием мертвых фактов, как у эмпириков, которые сами ещё абстрактны, или же воображаемой деятельностью воображаемых субъектов, какой она является у идеалистов ».

В отличие от концепции Просвещения и идеалистической формы историко-диалектический материализм, следовательно, видит в идеологии, то есть в мистифицированном и перевернутом представлении реальных отношений, не результат ошибки, которая должна быть исправлена, чтобы открыть глаза слепым, но обязательный результат реального процесса, соответствующего материальным отношениям; тем, которые идеология проецирует в своем искажении. Это искажение, в свою очередь, обязательно происходит из исторического положения социальных сил, которые выражают себя в идеологии и которые навязывают её социальному целому, поскольку сознание господствующего класса всегда является господствующей идеологией. Марксистская концепция также отвергает идею Просвещения о «сознательном обмане» главных идеологов («проницательных священников»), так как само представление идеологии — обязательно фантастическое, потому что оно сублимирует исторически преходящее положение вещей — навязывает себя именно как необходимая программа и надстройка социальных факторов и переходов. Так, например, буржуазная идеология основана на эффективной завоеванной рабочими свободе от феодальных правовых и мелкособственнических связей: буржуазия не может от нее отказаться, потому что этим она отвергнет себя.

Но так же, как роль классов, так и идеология претерпевает диалектическую трансформацию антиформизм—реформизм—конформизм, в качестве схемы проиллюстрированную в нашей работе «Элементы марксистской ориентации». Пролетариат, единственный (и последний) класс, играет историческую роль уничтожения себя вместе со всеми другими классами. Следовательно, его сознание является не идеологией, которая могла бы принять реформистский и конформистский характер, порождающий надысторическое представление о своем владычестве, но революционной наукой и уже настоящей наукой вида, не только потому, что пролетариат (как и другие классы прошлого) представляет будущее, но потому, что это будущее не может не породить общество всего человеческого вида, свободного от классов и связанных с ними конфликтов — качественный скачок от классовой предыстории к полноценной истории человечества.

Следовательно, контраст между марксизмом и идеологиями, которые следовали друг за другом в прошлом и которые в той или иной степени присутствуют до сих пор, является поэтому строго историческим и диалектическим, что не исключает, а, наоборот, подразумевает, что глобальная наука, с которой он отождествляет себя, может лишь реконструировать реальные процессы, лежащие в основе идеологических рамок, показывая, как идеология мистифицирует существующую реальность, которая существует независимо от индивидуального и коллективного «знания». Сказав это очень кратко, давайте проиллюстрируем значение и правильный способ использования всех таблиц.

Таблица I

Схема ложной теории «нисходящей кривой» исторического развития капитализма

Обычное утверждение, что капитализм находится в нисходящей кривой и не может подняться, содержит две ошибки: фаталистическую и постепенческую.

Первая — иллюзия, что после падения капитализма социализм наступит сам по себе, без волнений, борьбы и вооруженных столкновений, без подготовки партии.

Вторая — выражается в том, что направление движения незаметно сгибается, равносильно признанию того, что элементы социализма постепенно проникают в капиталистическую ткань.

Таблица II

Схематическая интерпретация преемственности классовых режимов в революционном марксизме

Маркс предполагал не подъем, а затем упадок капитализма, но вместо этого — современное и диалектическое возвышение массы производительных сил, которые контролирует капитализм, их неограниченное накопление и концентрация, и в то же время антагонистическая реакция, образованная подавляющими силами, то есть пролетарским классом. Общий производственный и экономический потенциал всегда возрастает до тех пор, пока равновесие не будет нарушено, и наступит революционно-взрывная фаза, в которой за очень короткий стремительный период, с разрушением устаревших форм производства, производительные силы отступают, чтобы обрести новую структуру и восстановить более мощное восхождение.

Разница между двумя концепциями

Разница между двумя концепциями, указанными в таблицах I и II, выражается на языке геометрии:

Первая кривая или кривая оппортунистов (ревизионистов, таких как Бернштейн, эмулятивистов-сталинистов, псевдомарксистских революционных интеллектуалов) представляет собой непрерывную кривую, которая во всех точках «допускает касательную», т.е. практически протекает по незаметным вариациям интенсивности и направленности.

Вторая кривая, с помощью которой хотелось дать упрощенный образ столь изуродованной «теории катастроф», представляет в каждой эпохе точки, которые в геометрии называют «куспидами» или «сингулярными точками». В таких точках геометрическая непрерывность и, следовательно, историческая постепенность исчезают, кривая «не имеет касательной» или «допускает все касательные» — как та неделя, которую Ленин не хотел пропускать.

Отметим только, что общий смысл восходящей кривой должен быть привязан не к идеалистическим представлениям о бесконечном прогрессе человечества, а к историческому факту непрерывного увеличения материальной массы производительных сил, в последовательности великих исторических революционных кризисов.

Схемы социальной динамики в идеологии господствующего класса

Схемы, изображающие правильную социальную динамику, воспроизводятся ниже, основные идеологии, с которыми революционное движение пролетариата имело и должно на разных уровнях считаться (согласно тому, что сказано во введении), чтобы затем противопоставить им схему марксистского перелома практики.

Таблица III

Трансценденталистская (авторитарная) схема

Типичная схема раскрытия религий, феодализма и теократического абсолютизма; также свойственная современному капиталистическому обществу. Эта концепция апеллирует к божественности, которая в самом акте сотворения вселила в людей дух, который, оказываясь в каждом отдельном человеке, обеспечивает равенство «перед Богом» — и, следовательно, по крайней мере в потустороннем мире — и гарантирует поведение, вдохновленное общими принципами божественного происхождения. Государство, в свою очередь, контролируя сознание и деятельность людей, позволяет эксплицировать духовную и физическую жизнь в ее иерархическом порядке, что отражает «божественный» план, раскрытый в священных писаниях.

Таблица IV

Демолиберальная схема

Общая схема самых разных идеологических выражений, таких как Просвещение с его различными нюансами (эмпиризм, сенсуализм, механистический материализм), кантианская критика, объективный и диалектический идеализм Гегеля, позитивизм, неореализм, либертарный (Штирнер, Бакунин) и реформистский иммедиатизм. Это чистейшая абсолютизация «демократического принципа», основанного на эго, которое, как индивид и как «дух народа», «коллективная воля» и т.д., обладает в своей глубине нормами поведения (это может привести, как у анархистов, к отрицанию государства как органа нерепрезентативного для коллективной воли и замене его «общественным мнением» или подобными абстракциями, которые выполняют ту же функцию, что и «этическое» государство в буржуазной классической мысли, прямыми дочерними филиалами которой они являются). Этическая жизнь, экономическая жизнь, воля к действиям во внешней среде — это объяснение сил сознания и рациональности, присущих «человеческому духу», присутствующему у всех людей («равенство перед законом»). Государство и общественная организация в целом, задуманные как проекция и в то же время гарантия свободы личности, являются этической реальностью Идеи.

Таблица V

Волюнтаристско-иммедиатистская схема

Типичная схема мелкобуржуазного корпоративного видения, следовательно, оппортунистических форм (прудонизм, анархо-синдикализм, рабочизм, ординовизм, социализм советов) и реформистских форм (лейборизм и т. д.); очевидно, это вписывается в либеральную концепцию, вариант которой он представляет. Здесь индивид, всегда находящийся в основе процесса, осознает физическое и экономическое давление, которое лежит в основе его существования: это осознание влияет на волю, а она, в свою очередь, на действие. Экономическая и политическая организация является результатом слияния индивидуальных сознаний, а класс, в свою очередь, является результатом скопления и объединения иммедиатистских организаций в сеть (поэтому это понятие отделено от какого-либо чувства исторического направления — нет класса-в-себе и класса-для-себя в марксистском смысле).

Таблица VI

Сталинская схема

Схема идеологии сталинской контрреволюции. Даже для неё — обособленный индивид, достигает сознания, после того, как его действие было определено свободным «выбором» или решением. Характерна ассимиляция партии и государства: но поскольку экономические импульсы и интересы идут от индивида через класс к партии-государству и используются этим псевдо-«биномом» для задач принятия решений и руководства, чтобы найти практический ориентир и теоретические указания. Ясно, что на самом деле в «биноме» партия отпадает и существует только как «оправдание государства».

Таблица VII

Фашистская схема

Фашизм по определению эклектичен, у него нет собственной доктрины, однако он идеологически выражает свою роль объединения (империалистических) капиталистических сил, реализации реформистской программы и мобилизации «полуклассов» в концепции, которая не случайно аналогична сталинизму. Как и сталинизм, фашизм не может отказаться от некоторых основных буржуазных идеологических постулатов, таких как юридическое равенство граждан, «воля народа», «народный» характер господства. Однако индивидуальный субъект в качестве отправной точки заменяется «нацией», «людьми», а также «расой», которая в первую очередь включает в себя физические мотивы (см. национал-социалистическую концепцию «крови и почвы») и выражает себя в государстве. Индивид воспринимается как «пассивный рецептор» этических импульсов от нации, импульсов воли и действия от партии-государства.

Комментарии к таблицам III, IV, V, VI и VII

Таблицы III-VII, несмотря на их разнообразие, приводимы к общим знаменателям.

Для трансценденталистских и демолиберальных схем, хотя в первой чувство авторитета идет от государства к индивиду, в то время как во второй чувство свободы переходит от индивида к обществу и государству, для обоих это идея (в первой — берущая начало в божестве, во второй — распространенная во всех отдельных индивидах человеческого сообщества) обуславливает и определяет действия человека. В обоих случаях он логически переходит от сознания (в первом понимается как вера, во втором — как рациональность) к воле (для обоих понимаемой как этика), к активности, экономике и физической жизни.

В волюнтаристско-иммедиатистских, сталинских и фашистских схемах физический и экономический импульсы лежат в основе их построения; и в этом общем характере они противостоят двум предыдущим идеалистическим схемам. Но между ними всеми есть общее: преимущество и превосходство воли над активностью индивида и класса (для фашизма — народа или нации). Еще одна характерность трех последних волюнтаристских схем (схема Прудона, Сореля, Бернштейна, Грамши и т.д., также индивидуалистическая; и в этом он уступает двум последним): параллельная последовательность экономических импульсов, воли, активности и сознания, что находится между партией и государством (или иммедиатистской организацией), с одной стороны, и индивидом и классом (народом или нацией для фашизма), с другой, что лишает партию возможности иметь научную теорию социальных явлений.

Только в марксистской схеме последовательность активности, воли и сознания индивида и класса полностью меняется в партии, чье знание социальных фактов интегрирует прошлое, настоящее и будущее, поднимаясь до уровня научной теории, с возможностью осуществления воли и действия, как показано в таблице VIII ниже.

Таблица VIII

Марксистская схема перелома практики

Цель этой схемы — только упростить понятия экономического детерминизма. В индивиде (и, следовательно, также и в пролетарском индивиде) не теоретическое сознание определяет волю к действию во внешней среде, но происходит обратное, как показано на схеме стрелками, направленными снизу вверх: импульс физических потребностей определяет через экономический интерес бессознательное действие, и только спустя много времени после действия возникает его критика и теория – по причине вмешательства других факторов.

Множество индивидов, в одинаковых экономических условиях, ведут себя аналогично (как показано на схеме стрелками, направленными снизу вверх), но сочетание стимулов и реакций создают предпосылку для более четкой воли, а затем сознания. Они указаны только в классовой партии, которая собирает часть своих компонентов, но разрабатывает, анализирует и расширяет огромный опыт всех импульсов, стимулов и реакций. Только партии удается изменить направление практики. У нее есть теория и, следовательно, она обладает знаниями о развитии событий: в определенных пределах, в зависимости от ситуаций и соотношений сил, партия может осуществлять решения и инициативы и влиять на ход борьбы (как показано на схеме со стрелками, направленными сверху вниз).

Стрелками, направленными слева направо, мы хотели представить влияние традиционного порядка (формы производства); и со стрелками, направленными справа налево революционные антагонистические влияния.

Диалектические отношения заключаются в том, что революционная партия время от времени является сознательным и волевым фактором событий, поскольку она также является их результатом и конфликтом между устаревшими формами производства и новыми производительными силами. Однако эта теоретическая и активная функция партии отпала бы, если ее материальные связи со вкладом социальной среды, исконной, материальной и физической классовой борьбы были бы разорваны.

Таблица IX

Схема марксистского централизма

На собрании n.2 в Неаполе 1 сентября 1951 года, ссылаясь на восемь таблиц собрания n.1 в Риме и после того, как подтверждения свои основных тем, таблица IX была представлена как «Схема марксистского централизма», сопровождаемой скромным, но достаточным комментарием, как о её механизме, так и о значении, которое предлагает чистая позиция коммунистической Левой.

Индивиды, которые составляют класс, вынуждены действовать в несогласованных направлениях. Некоторые из них, в условиях консультаций и воли к принятию решений, будут вести себя в интересах противоположного, господствующего класса.
Профсоюзные организации, как правило, двигаются в направлении, противоречащем интересам работодателя, но исключительно в иммедиатистском смысле и без возможности объединиться в едином действии и с одной целью.
Бойцы политической партии, объединенные в результате работы в классе и ассоциациях, готовы идти в едином революционном направлении.
Руководящие органы партии, образованные в основе, действуют в революционном направлении в преемственности теории, организации и тактических приемов.

Позиция Левой состоит в одновременной борьбе с двумя отклонениями:

Для принятия решения о действиях центра, достаточно проведения демократических консультаций в основе (рабочизм, лейборизм, социал-демократия).
Для принятия решения о действиях партии и масс достаточно одного высшего центра (политический комитет или лидер партии) с правом открытия «новых форм» и «новых курсов» (сталинизм, коминформизм).

Оба отклонения приводят к одному и тому же результату: основой является уже не класс пролетариата, а народ или нация. Прав Маркс и Ленин, из подобного направления вытекает интересы буржуазного господствующего класса.

[1] «Перелом практики» («переворачивание практики» или «переворачивающая практика») — концепция, введенная итальянским философом Родольфо Мондольфо (1877–1976), основана на неправильном переводе Джованни Джентиле (1875–1944) фразы «umwälzende Praxis», появившейся в редакции Энгельса 1888 года третьего тезиса о Фейербахе Маркса. Фраза обычно переводится как «революционная практика» (в соответствии с оригинальной формулировкой Маркса 1845 года, revolutionäre Praxis) и может быть более буквально переведена как «перелом практики» (rovesciamento della praxis или prassi che si rovescia). Мондольфо использовал неправильный перевод, чтобы подтвердить двухсторонние, «диалектические» отношения между волей (теория, критика, субъективность) и действием (практика, объективность), и считал эту интерпретацию настолько философски плодотворной, что даже после признания ошибки, он настаивал на том, что она как минимум соответствует духу текста Маркса, а также фактической формулировке. Эта концепция прочно укоренилась в итальянском марксизме; она была с энтузиазмом воспринята Грамши, и даже Бордига, критикуя Грамши, считал её само собой разумеющейся в качестве неотъемлемой части теории Маркса. В русском переводе тюремных тетрадей Грамши фраза звучит как «переворачивание практики».

[2] Таблица VIII является предпосылкой пяти других таблиц, которые включают схемы концепций в явной противоположности к марксизму (Таблицы III и IV) или, что еще хуже, в отклонении от марксизма из-за их двусмысленных утверждений относящихся не ко всем, а только к части или к некоторым из основных постулатов (таблицы V, VI и VII).