Robin Goodfellow

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЙ И НЕПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД:

О ЧЕМ РЕЧЬ?

Февраль 2008

Оглавление

1 – Введение

2 — Определения производительного и непроизводительного труда

2.1. Напоминание понятий Маркса

2.2. Непроизводительный труд

3 – Производительный труд, непроизводительный труд и социальные классы

4 — Теоретические и практические последствия для революционного лагеря

Приложение 1. Комментарий к цитате

1 – Введение

Во время дебатов движения против «договора первого найма» в марте 2006 был поднят вопрос о производительном и непроизводительном труде, и, вопреки всем ожиданиям, давняя интернациональная дискуссия возобновилась. Таким образом, теоретический вопрос изначально был пропущен за свою «схоластичность», излишнюю сложность и по причине отсутствия интереса к нему, но от него было никуда не деться. Это привело к тому, что в последнем обсуждении генеральной ассамблеи (ассамблеи стали началом движения против «договора первого найма» — прим. пер.) неоднократно поднималась тема об определении производительного труда, в связи с подчеркиванием в этой ассамблее коммунистической теории и её анализа классовой борьбы, в данном случае борьбы против «договора первого найма» 2006 и борьбы пригородов 2005. Идеология участников не позволяла задавать этот концептуальный вопрос, хотя он находится в центре коммунистической теории. Это вопрос влияния средних классов на экономическую борьбу, и он заставил некоторых товарищей допустить, что реальная ситуация с производительным трудом и его эксплуатацией была скрытым от глаз делением на классы в капитализме и, следовательно, признанием относительной применимости метода, активно используемого представителями марксизма. Это доказывает то, что как только классовая борьба начнется, не должно быть даже малейшего колебания в теории, ведь уже сейчас чувствуется потребность в четкой теоретической основе, твердо установленных позициях. Теоретическая работа не просто разминка, но жизненная потребность для революционного действия. И, к сожалению, сложившаяся ситуация — доказательство слабости и теоретической дегенерации движения, отмеченного идеалистами, сторонниками теории упадка или спонтанного действия.

С другой стороны, из различия между производительным и непроизводительным трудом вытекает природа капиталистического производства, характер эксплуатации пролетариата, условия для воспроизводства общества, изменения социальных классов, характер грядущей революции, тактика, которой должна следовать пролетарская партия по отношению к средним классам и т.д..

Поэтому проблема носит далеко не только академический характер. Она непосредственно влияет на оценку классовой борьбы.

Особенно видно, как мистификация, окружающая товарное производство, скрывает понимание общественных отношений и обменов и обобщает взгляд, характерный для вульгарной буржуазной экономики. Было бы нелепо, если бы революционеры не прилагали все усилия, чтобы развеять эту мистификацию.

В общем, уход от анализа того, какой труд является производительным, а какой — непроизводительным, оправдывается следующими тезисами:

производительный труд совпадает с наемным трудом вообще;
производительный труд считается производством ощутимого, осязаемого блага;
производительным трудом считается тот труд, который производит общественно полезные блага;
уровень компенсации, стоимость заработной платы и уровень квалификации рабочей силы определяются как критерии оценки производительного или непроизводительного характера труда;
ассимиляция непроизводительного труда и непроизводительных расходов (например, оружие).

Сначала мы разберем всю эту путаницу и восстановим определения из текстов Маркса.

После этого мы уточним, как этот вопрос имеет решающее значение для революционного лагеря:

он позволит решить вопрос о нынешнем корректном определении контуров пролетариата;
он позволит проверить, сбылись ли прогнозы, в том числе Маркса, и верна ли революционная теория;
он относится к каждой теме отношений между классами в обществе сегодня и в будущем революционном столкновении;
он укрепит теорию борьбы против всех интерпретаций, ведущих к реформистской, пацифистской политике и отрицанию любого революционного значения борьбы пролетариата.

Наконец, мы приведем в Приложении два текста:

Один из них был издан в журнале «Коммунизм или цивилизация» № 9 по этим вопросам, и с его содержанием мы сегодня почти полностью согласны (кроме использования термина «фаза», который мы употребляли в то время, из-за ошибочного перевода Маркса, предложенного Роджером Дэнджвиллем в его издании «неопубликованной главы Капитала» в 10/18). Другой текст – «Хроника кризиса», мы написали его в течение кризиса в 1990-х.

2 — Определения производительного и непроизводительного труда

2.1. Напоминание понятий Маркса

Определение производительного труда, данное Марксом, просто и понятно, оно основано на производстве прибавочной стоимости и, следовательно, на том факте, что рабочая сила (независимо производит ли она материальные блага, какие-либо «вещи» или нет) противоположна капиталу.

« Понятие производительного труда суживается. Капиталистическое производство есть не только производство товара, по самому своему существу оно есть производство прибавочной стоимости. Рабочий производит не для себя, а для капитала. Поэтому уже недостаточно того, что он вообще производит. Он должен производить прибавочную стоимость. Только тот рабочий производителен, который производит для капиталиста прибавочную стоимость или служит самовозрастанию капитала »

(«Капитал», I том)

Следуя своей научной задаче по разоблачению мистификации капитала, раскрывая реальные экономические и социальные отношения, Маркс исходит не из неких феноменальных аспектов труда (к примеру, «полезности» труда, производства ощутимого блага или плохой оплаты труда), но из фактической сущности: он прямо указывает на то, что делает труд в капиталистическом способе производства особенным общественным отношением, которое характеризуется эксплуатацией рабочей силы пролетариата.

Отсюда становится ясной чрезвычайная важность этого вопроса, потому что это вопрос эксплуатации, определения классов и возникающей на этом фоне классовой борьбы.

« Поэтому понятие производительного рабочего включает в себя не только отношение между деятельностью и её полезным эффектом, между рабочим и продуктом его труда, но также и специфически общественное, исторически возникшее производственное отношение, делающее рабочего непосредственным орудием увеличения капитала ».

« Классическая политическая экономия искони видела в производстве прибавочной стоимости решающий признак производительного рабочего »

(«Капитал», I том)

Также пролетариат, производительный класс в капиталистическом способе производства, является единственным эксплуатируемым классом. И наоборот, если есть производительный труд, то есть и непроизводительный труд и непроизводительные трудящиеся.

Любопытно то, что наши оппоненты это отрицают. Правда, действительно очень сложно утверждать, что не существует производительного труда… но далее по тексту мы постараемся понять, почему для них так важно отрицать существование непроизводительного труда.

Поэтому мы продолжим рассматривать то, что Маркс называл определением непроизводительного труда.

« Когда труд покупается, чтобы быть потребленным как потребительная стоимость, как услуга, — а не для того, чтобы в качестве живого фактора занять место стоимости переменного капитала и приобщиться к капиталистическому процессу производства, — то в этом случае труд не есть производительный труд, а наемный рабочий не есть производительный рабочий ».

« Это потребление конституирует не Д — Т — Д’, а Т — Д — Т (последнее — труд, или сама услуга). Деньги здесь функционируют лишь как средство обращения, а не как капитал »

(Неопубликованная глава «Капитала»)

Так, один из первых критериев, определяющих, является ли труд (и, следовательно, трудящийся или группа трудящихся, т.к. вопрос индивидуализации не имеет интереса) производительным или непроизводительным — это признак того, будет ли это обменом на капитал или на уже созданную прибыль.

Этот критерий является особенно важным, потому что помещает в центр один из важнейших элементов общественных отношений, взамен более очевидных и феноменальных критериев наподобие формы труда. Этот критерий формы труда изначально возникает из наблюдения лишь внешнего, т.е. явления, без стремления познать внутреннее, т.е. сущность. Например, садовник, который приходит по договору оказания услуг к собственнику недвижимости сажать розы, выполняет производительный труд. Его босс, как капиталист, вкладывает капитал в выплату заработной платы и ищет контракты с различными лицами, собственниками недвижимости, муниципалитетом, другими фирмами. Давайте предположим теперь, что в субботу, по окончании месяца, этот садовник обслуживает буржуазию в их загородных домах. В этом случае труд не будет производительным с точки зрения капитала. Действительно, оплата будет взиматься с собственного дохода владельцев, которые также являются капиталистами. Случаи взяты для контраста: один и тот же тип труда, и даже одна и та же услуга, предоставляемая одним и тем же лицом, тот же окончательный результат с точки зрения доходов…, и этот пример показывает, что, в конце концов, в нашем вопросе эти параметры не являются ключевыми.

Первый фактор отличия связан с социальным положением обоих главных действующих лиц в обмене, в трудовых отношениях, которые они образовывают между ними: идет ли речь об отношении между капиталистом, владеющим капиталом, и пролетарием, продающим свою рабочую силу, или об отношении между индивидуальным покупателем, использующим свой доход, и продавцом определенной услуги? Во второй части этого текста мы возвратимся к тому факту, что в нашем вопросе не столь важно обращать внимание на индивидов и на тип осуществленных работ. Вышеупомянутый пример показывает, что в особых случаях кто-либо в один момент может быть производительным рабочим и в другой момент — непроизводительным. Мы объясним, что в общественной лестнице такие случаи характерны для целой категории трудящихся.

При обмене своей рабочей силы на доход, как во второй части примера, где мы имеем дело с непроизводительным трудом, наблюдается случай, когда вложенный капитал сам заинтересован в сфере движения (как например, банковский или коммерческий капитал…).

« Движение товарного капитала было проанализировано в «Капитале», кн. II. Если рассматривать совокупный общественный капитал, то одна часть его, хотя и постоянно составляющаяся из новых элементов и изменяющаяся даже по величине, постоянно находится на рынке в виде товара, который должен превратиться в деньги; другая часть находится на рынке в виде денег, которые должны превратиться в товар. Он постоянно находится в процессе этого превращения, этого метаморфоза форм. Поскольку такая функция капитала, находящегося в процессе обращения, вообще обособляется как особая функция особого капитала, фиксируется как функция, вследствие разделения труда принадлежащая особой разновидности капиталистов, постольку товарный капитал становится товарно-торговым, или коммерческим капиталом »

(«Капитал», III том)

2.2. Непроизводительный труд

Ключевым элементом в производстве идеологии капитала является мистификация. Маркс часто отмечал, как реальность в капиталистическом мире была замаскирована тем простым фактом, что настоящие общественные отношения прикрыты системой товаров и денег. Вот почему научная, коммунистическая теория стремится сорвать завесу тайны, чтобы перейти к сущности явлений. Это, очевидно, бесполезно для отнюдь не мелкого буржуа, для которого «истина» — ничего кроме того, что находится прямо перед ним. Как правило, при феноменальном сравнении двух форм наемного труда считается, что они по своей сути одинаковы, потому что имеют общие характеристики. Маркс же критикует эту характерную для буржуазного сознания неспособность отличить две разные социальные и исторические формы.

« Только буржуазная ограниченность, которая считает капиталистическую форму производства абсолютной его формой, а потому единственной естественной формой производства, может смешивать вопрос о том, что такое производительный труд и производительный рабочий с точки зрения капитала, с вопросом о том, что такое вообще производительный труд, и поэтому удовлетворяться тавтологическим ответом, что производителен всякий труд, который вообще производит, дает продукт или какую-либо потребительную стоимость, или вообще результат »

(Неопубликованная глава «Капитала»)

Вполне знакома точка зрения, обычно признаваемая большей частью членов сети, утверждающая, что любой наемный труд — производительный.

« Производительный труд есть лишь сокращенное выражение для всего отношения и того способа, каким рабочая сила и труд фигурируют в капиталистическом процессе производства. Таким образом, если мы говорим о производительном труде, то мы говорим об общественно определенном труде, о труде, который включает совершенно определенное отношение между покупателем и продавцом труда. Производительный труд обменивается прямо на деньги как капитал, т.е. на деньги, которые сами по себе суть капитал, имеют назначение функционировать как капитал и противостоят рабочей силе, как капитал. Следовательно, производительный труд есть такой труд, который для рабочего воспроизводит лишь заранее определенную стоимость его рабочей силы, но зато как создающая стоимость деятельность, этот труд увеличивает стоимость капитала и противопоставляет созданные им стоимости самому рабочему как капитал. Специфическое отношение между овеществленным и живым трудом делает первый капиталом, последний — производительным трудом »

(там же)

Ниже мы разъясним эти различные аргументы методом «контртезисов и тезисов», как это делал Бордига в своих рукописях.

Контртезис: любой наемный труд — производительный труд.

Тезис: Исторически наемный труд зародился в военной сфере. Впоследствии он сначала охватывает такой труд, который является действительно довольно производительным, но следует отметить, что средние классы (аграрии и крестьяне) могут быть производительными в смысле создания стоимости, не будучи при этом наемными работниками (производство прибавочной стоимости, специфическое для капиталистического способа производства). По мере того, как устанавливаются структуры современной организации, которые соответствуют существованию капиталистического способа производства, созданию предприятия, он обобщает функции, необходимые для собственного управления, но при том это непроизводительные функции, выполняемые новыми средними классами, наемными работниками (сотрудники торговли, сотрудники управления, администрации фабрик и предприятий). Точно так же и государственные функционеры не являются производительными наемными работниками. В силу этого, если наемный труд сегодня представляется, в наиболее развитых странах, в подавляющем большинстве трудоспособным населением, нельзя из этого сделать вывод, что вся эта доля трудоспособного населения является производительной. Это ненаучное и феноменальное видение.

« С развитием капиталистического производства все услуги превращаются в наемный труд, а все люди, оказывающие их, превращаются в наемных рабочих, следовательно, имеют этот общий с производительными рабочими характер, тем более дает повод к смешению тех и других, что это есть факт, характеризующий капиталистическое производство и созданный им самим. С другой стороны, оно дает апологетам повод превращать производительного рабочего — на том основании, что он наемный рабочий, — в рабочего, который обменивает на деньги только свои услуги (т. е. свой труд как потребительную стоимость). Таким путем счастливо обходят differentia specifica (специфическое различие) этого «производительного рабочего» и капиталистического производства как производства прибавочной стоимости, как процесса самовозрастания капитала, к которому лишь живой труд присоединяется как исполнитель. Солдат — наемный рабочий, наемник, но из этого не следует, что он производительный рабочий »

(Неопубликованная глава «Капитала»)

Контртезис: производительный труд — именно тот труд, что производит ощутимые блага, конкретный предмет.

Тезис: Товар не обязательно должен быть конкретным материальным предметом. Услуга может быть товаром, в этом случае потребитель покупает, например, время. Знаменитые «персональные услуги», которыми нам прожужжали уши и которые являются только свидетельством того, как капиталистическое общество выбрасывает на обочину своих слабых (больных, пожилых, инвалидов) и развивает особый производительный сектор, ввиду того, что существует достаточный платежеспособный спрос, побуждающий инвесторов капитала создавать предприятия, производящие этот товар в виде услуг, и продвигающие свой капитал в виде зарплаты для найма персонала. В конце дня у потребителя в руках не остается никакого конкретного товара, но потребитель вымыт, ухожен и накормлен.

« Если мы говорим о товаре как о материализованном выражении труда — в смысле меновой стоимости товара, — то речь идет только о воображаемом, т. е. исключительно социальном способе существования товара, не имеющем ничего общего с его телесной реальностью; товар представляется как определенное количество общественного труда или денег. Возможно, что конкретный труд, результатом которого он является, не оставляет на нем никакого следа »

(Маркс, «Теории прибавочной стоимости», I том)

Контртезис: производительный труд — тот труд, что общественно полезен, а непроизводительный труд выполняет ненужные или вредные задачи.

Тезис: Язык, использованный революционной теорией, обязан быть и оставаться научным. Нет ничего хуже чем, когда четко определенные, четко истолкованные понятия путаются со значением этих слов в широком употреблении. Тем не менее, наши оппоненты неявно приравнивают производительный труд к «полезному» и непроизводительный — к «бесполезному».

Существует, следовательно, тенденция к «морализаторству» слов «производительный» и «непроизводительный» и к превращению их в категории суждения. Тем не менее, капиталистический способ производства способствует сокрытию социальных отношений, в частности, с помощью товарного фетишизма и овеществления, для того, чтобы скрыть реальность, поставить все с ног на голову. Коммунистам нужно искать выход из категорий, введенных буржуазной мыслью, и не оставлять наши собственные категории, когда они позволяют демистифицировать труд. Мы подчеркнем еще раз, что единственный критерий, определяющий труд как производительный – это производство прибавочной стоимости.

« Специфический продукт капиталистического процесса производства, прибавочная стоимость, создается лишь благодаря обмену на производительный труд. Его специфическую потребительную стоимость для капитала образует не его определенный полезный характер, так же как и не особые полезные свойства продукта, в котором он овеществляется, а его характер как элемента, создающего меновую стоимость (прибавочную стоимость) »

(Неопубликованная глава «Капитала»)

Мы должны различать то, что полезно для вида в рамках его воспроизводства и то, что производительно с точки зрения капитала.

Что касается человеческой потребности, например, в транспорте, то автомобильный сектор, являясь производительным с точки зрения капитала, при этом создает ряд нелепостей и неприятностей (сотни тысяч убитых и пострадавших, потраченные впустую ресурсы, загрязнение воздуха, потеря времени, бешеный индивидуализм и т.д.). Капиталистический способ производства может затопить нас все более бесполезными гаджетами, хотя эти сектора являются производительными с точки зрения прироста капитала. И наоборот, целые сферы человеческой деятельности, которые были бы полезны с социальной точки зрения или новые методы такой деятельности не являются ни представленными, ни разработанными, потому что они не дают никаких перспектив валоризации капитала. В лучшем случае иногда работа с ними поручается кому-то государством (следовательно, это непроизводительные расходы), в худшем случае они не развиты вообще. В случае, скажем, с экологией можно увидеть, как отрасль способна эффективно развиваться, если начнет производить прибавочную стоимость (см., например, инвестиции в возобновляемые источники энергии; это далеко не уступка менеджмента под напором абстрактных гуманистических мотивов, даже если имеет место сильная технологическая сторона реализации, то все же основная причина применения заключается в прибыли).

Следует помнить, что отличать производительный труд от непроизводительного необходимо, рассматривая его относительно капитала, а не с точки зрения морали[1]. Труд может быть вредным по отношению к человеческому развитию и полностью производительным по отношению к капиталу. И наоборот, труд может быть социально полезным и непроизводительным, как, например, работа пожарных.

« Из предыдущего изложения следует, что быть производительным трудом есть назначение труда, которое само по себе абсолютно ничего общего не имеет с определенным содержанием труда, с его особой полезностью, или своеобразной потребительной стоимостью, в которой он выражается.

Поэтому труд одного и того же содержания может быть производительным и непроизводительным »

(там же)

Контртезис: говоря о совокупном рабочем, Маркс показал, что продукт больше не зависит исключительно от количества индивидуального труда и обратился к кооперации многих рабочих, поэтому подавляющее большинство трудящихся являются производительными рабочими.

Тезис: Производительный труд не измеряется полностью индивидуально, и было бы методологической ошибкой пытаться идентифицировать пролетария как пролетария, являющегося более или менее производительным или пролетарием в некий момент времени. Мы уже упоминали случай с садовником, который оказывает услуги в субботу по окончании месяца. Маркс говорит о коллективном рабочем в цеху или на заводе (относительно производственного процесса), в то время как наши оппоненты рассматривают его на уровне общества[2].

« Как с развитием реального подчинения труда капиталу или специфически капиталистического способа производства не отдельный рабочий, а все более и более общественно комбинированная рабочая сила становится действительным исполнителем совокупного процесса труда, и различные рабочие силы, которые объединяются и образуют совокупную производительную машину, весьма различным образом участвуют в непосредственном процессе создания товаров, или, здесь лучше сказать, продуктов, — один больше работает руками, другой больше головой, один как управляющий, инженер, технолог и т. д., другой как надсмотрщик, третий непосредственно как рабочий физического труда или даже как простой подручный, — то все большее количество функций рабочей силы входит в непосредственное понятие производительного труда, а их носители все больше относятся к категории производительных рабочих, непосредственно эксплуатируемых капиталом и подчиненных его процессу увеличения стоимости и процессу производства вообще.

Если рассматривать совокупного рабочего, из которого состоит цех, то его комбинированная деятельность воплощается непосредственно в совокупном продукте, который вместе с тем есть совокупная масса товаров, причем совершенно безразлично, находится ли функция отдельного рабочего, который является только одним из звеньев этого совокупного рабочего, дальше или ближе к непосредственному ручному труду. Но далее: деятельность этой совокупной рабочей силы есть ее непосредственное производительное потребление капиталом, т. е., следовательно, есть процесс самовозрастания капитала, непосредственное производство прибавочной стоимости, и поэтому — более подробно это будет показано позже — непосредственное превращение прибавочной стоимости в капитал »

(Неопубликованная глава «Капитала»)

После внимательного прочтения отрывка Маркса становится видно, что он имеет в виду — необходимо рассматривать природу производительного труда, избегая её сравнения с чистыми и простыми физическими затратами ручного труда. Речь также идет о разоблачении мистификации и понимании социальных отношений, спрятанных за внешним. Так же, как производительный труд не сводится к изготовлению конкретных предметов, он касается не только тех, кто участвует в процессе производства, не только индивидов, кто находится в прямом, физическом, ощутимом контакте, с произведенной и измененной материей. Мы поднимаем вопрос реального подчинения труда капиталу, где наука включена в производство. Следовательно, результаты предыдущих исследований, теорий, методов, короче говоря, все плоды прошлых исследований и коллективного труда являются условиями для осуществления непосредственной деятельности производительного труда. В этом смысле Маркс упоминает совокупного рабочего, который, в цеху или на заводе, может включать в себя мастера, инженера, техника (которые являются, в этом смысле, частью пролетариата, даже если буржуазная статистика относит их к средним классам, впрочем, наблюдается тенденция соответствия этих рабочих среднеклассовому образу жизни и идеологии[3]). В то же самое время не следует уравнивать весь труд, представленной этими категориями производительного труда; как мы об этом уже сказали, существует относительное взаимопроникновение между производительным и непроизводительным трудом. Созданная стоимость — функция этой совокупной рабочей силы, которая является производительной и непроизводительной одновременно (например, работа директора предприятия как особая капиталистическая функция непроизводительна).

Но переход от уровня предприятия к уровню общества приводит к ошибкам: исследователь национального научно-исследовательского центра не является частью совокупного рабочего, и он как таковой не является производительным трудящимся, также как и главный преподаватель, обучающий будущих инженеров, и журналист, который пишет статьи в технических или научно-популярных журналах. По этой логике придется сложным образом перечислять профессии и бесконечно проверять каждое особое положение, четко выделяя категории в зависимости от их производительного или непроизводительного характера. Это означало бы впасть в метафизику и, в некотором смысле, ставить под сомнение сказанное выше по поводу того, что оба аспекта часто взаимосвязаны. В лоне непроизводительного труда некоторые работы оказываются косвенно производительными, именно те, которые касаются производства и воспроизводства знаний. Но причислять всех «работников умственного труда» к пролетариям из-за того, что они якобы являются частью «совокупного рабочего», было бы излишним. Вышеупомянутая цитата показывает, что Маркс применяет понятие «совокупного рабочего» к цеху и частью к заводу, не распространяя его на все взаимосвязанное общество[4].

Контртезис: только труд рабочих производителен.

Тезис: Это одна и та же повторяющаяся аналитическая ошибка в вопросе о производительном и непроизводительном труде, когда рассмотрение происходит с точки зрения формы труда, а не социальных отношений, что лежат в его основе. Если весь труд рабочего напрямую подчинен капиталу, то он является производительным, но производительный труд не выполняется только рабочими. В XIX веке, как правило, оба уровня часто путались, и развитие капиталистического способа производства мешало пониманию этих категорий. Выше мы рассмотрели пример с техникой и категориями форм труда, ответственными за применение научных результатов в производстве (инженеры и т.д.). Мы также нашли сектор услуг, который не производит материальных благ. Аналогично, мы можем видеть (до сих пор не хватает достоверной статистики) относительную пористость между производительными и непроизводительными работниками, как мы показали в нашем тексте по поводу «договора первого найма» — это студенты, работающие в Макдональдс, молодые пролетарии, трудящиеся одновременно в различных отраслях, уволенные работницы, становящиеся кормилицами или нянями и т.д.

Контртезис: только труд в промышленности является производительным.

Тезис: деление на такие категории, как первичный сектор (сельское хозяйство), вторичный (промышленность) и услуги (третичный сектор), введено политической экономией, которая также предусматривает эту классификацию в качестве иллюстрации исторической преемственности, промышленность перенимает эстафету от отраслей сельского хозяйства, прежде чем вытесняется услугами[5]. Но пролетариат существует во всех этих областях, начиная с сельскохозяйственного пролетариата. Что касается услуг, то они также являются областью, в которой обязательно присутствует пролетариат, следовательно, и производительный труд (например, транспорт, ремонт, техническое обслуживание…). С другой стороны, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве или услугах, у нас также есть развитие непроизводительного труда, в том числе и всех задач, связанных с оборотом капитала (банки, страхование, маркетинг, реклама…). Одна из значительных теоретических ошибок, которую порождает этот взгляд, состоит в ориентации только на промышленное производство в качестве единственного показателя развития капиталистической экономики и её цикла, в то время как стоимость и прибавочная стоимость производятся, в разной степени, во всех секторах.

3 – Производительный труд, непроизводительный труд и социальные классы

Конечно, различать производительный и непроизводительный труд полезно не только с научной точки зрения, это также важно для выбора политических действий и тактики, особенно из-за того, что по этому признаку население делится на отдельные социальные классы, интересы которых различны, и в случае пролетариата и буржуазии эти классы находятся в непримиримом противоречии. Выше мы могли также наблюдать, как современные формы оплаты труда способствуют в некоторых случаях к размыванию границ и то, как некоторые слои пролетариата и/или средних классов колеблются между этими двумя категориями.

Мы увидели различия между производительным и непроизводительным трудом. Маркс объясняет, что исторически эти две формы должны расти: увеличение количества производительных работников и параллельное увеличение (еще более быстрое) количества непроизводительных работников.

Общая тенденция этого движения, таким образом, приводит к относительному увеличению среднего класса по отношению к пролетариату, который также увеличивается, но только в абсолютных значениях. Выстраивая перспективы капиталистического развития под влиянием увеличения производительного труда[6], Маркс писал:

« Предположим, что производительность труда повысилась настолько, что если прежде в материальном производстве непосредственно участвовало 2/3 населения, то теперь участвует лишь 1/3. Прежде 2/3 населения доставляли жизненные средства для 3/3 населения; теперь 1/3 — для 3/3. Прежде «чистый доход» (в отличие от дохода работника) составлял 1/3; теперь — 2/3. Теперь нация — если отвлечься от [классовой] противоположности — должна была бы употреблять на непосредственное производство 1/3 своего времени вместо прежних 2/3. При равномерном распределении все имели бы больше времени — 2/3 — для непроизводительного труда и досуга. Но при капиталистическом производстве все представляется антагонистическим и на самом деле является таковым. Наше предположение не означает, что население остается застойным. Ибо если возрастают 3/3, то возрастает и 1/3, и таким образом по своей массе число людей, занятых производительным трудом, могло бы непрерывно увеличиваться. Но относительно, в пропорции ко всему населению, оно все же было бы на 50% меньше, чем прежде. Теперь 2/3 населения состоят частью из владельцев прибыли и ренты, частью из непроизводительных работников (которые вследствие конкуренции тоже плохо оплачиваются), помогающих им проедать доход и дающих или, — если речь идет, например, о политических непроизводительных работниках, — навязывающих им взамен этого эквивалент в виде услуг. Можно предположить, что, за исключением домашней прислуги, солдат, матросов, полицейских, низших чиновников и т. п., содержанок, конюхов, клоунов и скоморохов, эти непроизводительные работники будут в общем стоять на более высокой ступени образования, чем прежде, и что увеличится в особенности число плохо оплачиваемых художников, музыкантов, адвокатов, врачей, ученых, учителей, изобретателей и т. д.

Внутри самого производительного класса возрастет число торговых посредников, в особенности же число лиц, занятых в машиностроении, на постройке железных дорог, в горной промышленности; затем — число рабочих, занятых в сельском хозяйстве скотоводством, занятых добыванием химических, минеральных удобрений и т. д. Далее, число земледельцев, производящих сырье для промышленности, возрастет сравнительно с числом тех земледельцев, которые производят предметы питания; а число тех, кто производит корм для скота, увеличится сравнительно с теми, кто производит продовольствие для людей. […] Количество сельскохозяйственных рабочих уменьшится по сравнению с количеством промышленных рабочих. Наконец, возрастет количество рабочих, занятых производством предметов роскоши, так как повысившийся доход потребляет теперь большее количество предметов роскоши »

(«Теории прибавочной стоимости», I том)

Но почему капитал будет развивать непроизводительный труд, ведь это, по определению, не приносит ему ничего, и даже стоит ему затрат?

Во-первых, такова необходимость, потому что некоторые из этих непроизводительных функций необходимы для управления и в сфере обращения капитала для реализации его самого и прибавочной стоимости. Внутри предприятий (предприятие является современной юридической формой экономической единицы, в которой осуществляется производство и воспроизводство общества) мы находим постоянное развитие соответствующих направлений управления, мониторинга и осуществление полезных функций для капитала, таких как маркетинг, реклама, управление и т.д.. Эти функции в той или иной степени паразитические. Авансирование капитала в этой деятельности способствует установлению средней нормы прибыли, и здесь, как и везде, капитал стремится упорядочить деятельность работников, занятых непроизводительным трудом.

С другой стороны, гипертрофия государственного аппарата, необходимого для администрирования и поддержки развития общества, в то же время давит на общую рентабельность капитала — отсюда повторяющиеся разговоры о необходимости «обезжирить» государственный аппарат (хороший пример — Франция, где государственные служащие представляют 25% наемных трудящихся, см. знаменитый анализ Маркса о развитии государства во Франции в «18-е брюмера Луи Наполеона Бонапарта»).

Также нужно упомянуть развитие фиктивного капитала и земельной ренты, что способствует развитию непроизводительных посредников (брокеры, риэлторы, инвестиционные эксперты…).

В глубине развития всех этих категорий находится их экономическая роль, состоящая в потреблении и растрате прибавочной стоимости, в той функции, которую класс капиталистов не может полностью выполнить во-первых потому, что остается физически в ограниченном числе, и во-вторых так как он разрывается между страстью к накоплению и страстью к расходам. Неистовое развитие производительной силы труда приводит к увеличению вместе с прибавочной стоимостью массы товаров в значительных пропорциях (конфликт валоризации/девалоризации). Поэтому нужно остановить эту тенденцию, присущую накоплению, за счет развития средних классов, чьей социальной ролью является потребление этой прибавочной стоимости и тем самым имитация эффекта накопления. Развитие этих классов, кроме того, является огромным экономическим и социальным барьером между трудом и капиталом.

« Что он (Рикардо прим.) забывает отметить, так это — постоянное увеличение средних классов, стоящих посредине между рабочими, с одной стороны, капиталистами и земельными собственниками, с другой, — средних классов, которые во все возрастающем объеме кормятся большей частью непосредственно за счет дохода, ложатся тяжким бременем на рабочих, составляющих основу общества, и увеличивают социальную устойчивость и силу верхних десяти тысяч »

(«Теории прибавочной стоимости», II том)

Капитал, в ходе своего развития, освобождает огромную силу, которую не способен канализировать, ему необходимо рассеивать значительную её часть, потому что в противном случае она подорвет общество. Следовательно, капитал вынужден растрачивать её, развивая паразитизм, ненужный труд. Социальная функция современного наемного среднего класса — в основном, растрата прибавочной стоимости. Таким образом, преимущество, которое получает себе капитал при росте непроизводительного труда, состоит в развитии среднего класса, с одной стороны, позволяя ему поглощать социальный излишек, преимущественно в потреблении, а с другой стороны, этот средний класс служит социальным буфером в классовой борьбе. Существование и развитие среднего класса нового типа, отличного от старых производительных средних классов, было предусмотрено Марксом, даже если это мало заметно в его работах.

Для Маркса капиталистическое производство с развитием производительности труда и относительной прибавочной стоимости (форма прибавочной стоимости, характерная для реального подчинения труда капиталу) имеет тенденцию к относительному увеличению непроизводительного труда по отношению к производительному труду, массы тех, кто живет за счет прибавочного труда, «чистого дохода», по сравнению с теми, кто вынужден жить своим трудом.

« Высшим идеалом капиталистического производства — соответственно относительному росту чистого продукта — является максимально возможное сокращение числа людей, живущих на заработную плату, и максимально возможное увеличение числа людей, живущих за счет чистого продукта »

(Неопубликованная глава «Капитала», Маркс)

Все это также оказывает огромное давление на плечи пролетариата. В то же самое время видны прекрасные перспективы огромного роста производительности в будущем обществе — при существенном снижении рабочего времени — который будет достигаться не только, к примеру, централизацией производства путем сбрасывания оков, в которые собственники предприятий запирают рабочих, и обобществлением производительного труда на всех членов общества.

Развитие производительной силы труда с целью получения максимальной прибавочной стоимости приводит к увеличению нормы прибыли и массы прибавочной стоимости, произведенной рабочим (при прочих равных условиях), и одновременно к увеличению количества произведенных товаров, а также относительному росту скорости производства. Вместе с увеличением эксплуатации стало возможным существование среднего класса, живущего прибавочным трудом.

4 – Теоретические и практические последствия для революционного лагеря

Наши оппоненты, как правило, не проявляют аппетита к теоретической работе, и мы с радостью возвращаем себе имидж теоретиков. Для них изучение производительного или непроизводительного характера труда или определенной категории рабочих похоже на дискуссию о половой принадлежности ангелов[7]. Тем не менее, вопрос о производительном и непроизводительном труде был вновь поднят в теме об определении классового характера движения (во время обсуждения студенческого движения против «договора первого найма» весной 2006). Это означает, что как бы мы ни пытались уходить от вопроса в одной теме, мы возвращаемся к нему с другого бока, и эти вопросы на самом деле важны для определения отношения партии пролетариата к разным классам, и особенно отношения к средним классам.

Однако различие между производительным трудом и непроизводительным не совпадает полностью с историческим отличием пролетариата от старых средних классов (ремесленники, крестьяне, существовавшие не на основе развитого капиталистического способа производства, были производительными).

При господстве формального подчинения труда капиталу общество по-прежнему в значительной степени состоит из крестьян, ремесленников, чей труд создает стоимость, но коммунистическая теория определяет средние классы в том смысле, что он находится между буржуазией и пролетариатом. Старые средние классы производят стоимость, но не прибавочную стоимость. Они постоянно уменьшаются в количестве, как лавочники или мелкие крестьянские собственники. Современный же средний класс не производит ничего. Он увеличивается, оказывая давление на пролетариат, как мы показали выше, следуя Марксу.

Как тактика по отношению к этим классам (особенно к крестьянству) была теоретическим и практическим фундаментальным вопросом для всего коммунистического движения XIX и XX веков, так и сегодня коммунисты не могут обходить этот вопрос, спрятавшись за мифом о производительном характере всего наемного труда, потому что эта позиция, как мы покажем ниже, приводит к серьезным ошибкам.

Тактика, которую в прошлом защищала коммунистическая партия, состоит в том, что пролетариат должен завоевать и сплотить часть средних классов, например, как мы помним, таким средним классом в русской революции было крестьянство. Но эти классы обречены на значительное сокращение с расширением капиталистического способа производства, и этот факт теория предсказывала и доказала ранее (например, сегодня менее 3% рабочей силы во Франции заняты в сельском хозяйстве, и хотя доля наемных работников растет, это явление широко ожидалось в странах более современного капиталистического развития, таких как Англия или Германия). Упадок старых средних классов как консервативного фактора в обществе может рассматриваться революционерами положительно. Таким образом, Троцкий, например, в работе «Терроризм и коммунизм», увидел в этих классах краеугольный камень демократической идеологии и объяснил это как исторический закат демократии.

С другой стороны, современный капитализм, с господством реального подчинения труда капиталу видит параллельно с увеличением численности пролетариата значительный рост наемных средних классов, которые работают в сфере распределения, управления (общественного или частного), то есть непрямых паразитов.

Поэтому, когда речь идет о средних классах прошлого, мы включаем в него непроизводительные (чиновники, сотрудники торговли) и производительные (крестьяне, ремесленники …) элементы.

В этом разделе мы рассмотрим последствия, к которым обязательно приведут суждения наших оппонентов о том, что огромная масса трудоспособного населения состоит из производительных работников.

Очень сомнительно, что наши оппоненты знают об огромных политических и теоретических последствиях своей позиции. Для них изначально не существует пользы говорить об этих старых, устаревших понятиях, обсуждение которых не имеет смысла. Тем не менее, они возвращаются к вопросу о производительном труде в движениях социального протеста, было бы интересно предупредить их о результатах, к которым ведет прямой отказ от выделения этого различия (между производительным и непроизводительным трудом), ведь это значит не меньше, чем отказ от любой революционной позиции.

С точки зрения практики эта проблема может быть обобщена и заключена в простом вопросе: «Где находится враг»? Если признак пролетариата определяются размером заработной платы в пропорции к «условиям жизни», если различия между производительным и непроизводительным трудом не существует, то пролетариат должен уничтожить это крошечное привилегированное меньшинство, которое так твердо поддерживается полицией и армией. Так как каждый наемный трудящийся — пролетарий, то это значит, что 90% населения крупных современных стран формирует тело революции.

Теперь выясним, произойдет ли революция в этих условиях?

а) потребуется совсем немного насилия, простое нарушение баланса сил в период острого социального кризиса. Непроизводительное меньшинство в этом случае будет приравнено к чисто капиталистическому классу и может быть быстро подавлено или лишено возможности нанести вред. Политический смысл ясен: эта точка зрения вырастет в пацифизм, примирение, отказ от революционного насилия, от коммунистической партии (ах, извините, ведь потребности в партии больше нет) и приведет к нерешительности в своих речах и в своих действиях.

б) Это, прежде всего, факт наличия сознания, а не результата исторического материального процесса и сложных изменений в обществе. Подавляющее большинство огромной массы «пролетариев» (то есть, в их понимании, наемных сотрудников) должно только узнать о своих силах, чтобы затем взять власть. Основная работа революционеров заключалась бы в бесконечных спорах, убеждающих пролетариат и рассказывающих о характере его задачи[8]. Эта точка зрения полностью расходится с теорией отчуждения Маркса, показывающей, что только производительный класс, поскольку он производит и воспроизводит материально все общество, может выработать теорию и на практике перевернуть это общество. Поскольку только производительный труд производит свою противоположность — капитал, он является единственным по-настоящему отчужденным и в одиночку способным изменить условия этого отчуждения. Если это гуманное действие революционно, то потому, что: « кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения » (Маркс, «Экономическо-философские рукописи 1844 года»). Историческая цель пролетариата не состоит в необходимости установления нового классового общества, её причины лежат в том, что развитие материальной базы общества достигло уровня, когда только отмена классов может позволить дальнейшее социальное развитие.

Если даже в своем движении пролетариат окажется способен победить, лишь вовлекая за собой массу среднего класса, недовольства последнего самого по себе недостаточно для действительной угрозы власти капитала, так как он не обладает рычагом, способным разрушить эту власть. Хотя Маркс сказал также, в другом контексте, что средние классы населения выдают пролетариату «входной билет» на сцену революции.

в) Самое главное, что, в сущности, отрицание наличия непроизводительного труда также будет означать, что коммунизм еще не созрел, потому что за огромным ростом производительности труда маскируется относительный рост непроизводительного труда. Наши «революционеры» сумеют, таким образом, оправдать и отрицать размах эксплуатации, жертвой которой является пролетариат. Огромные темпы роста производительности после Второй мировой войны, очевидно, не имеют тот же смысл, если они сводятся к 90% экономически активного населения, считающимся производительными рабочими или реальным пролетариатом. В одном случае — относительное постоянство труда, а в другом — конкретные доказательства внеочередной интенсивности эксплуатации, возложенной на плечи пролетариата. Отказаться от различия между производительным и непроизводительным трудом означает отрицать эксплуатацию пролетариата.

Но где же материальная возможность коммунизма, если не в потенциально бесконечном росте производительности труда в рамках капиталистического способа производства?

Если производственная основа является такой, какой её описывают наши оппоненты, то, несмотря на видимость, она остается узкой, так как основана на подавляющем числе наемных работников. Это означает, что индивидуальная производительность не так сильна, как есть на самом деле. Следовательно, есть мало возможностей для роста, резервы социальной производительности ограничены. Где же лежит возможность резкого сокращения рабочего времени, ведь это необходимое условие социального развития личности путем расширения свободного труда?

Если весь существующий ныне труд или большая его часть является производительным, пока не ясно, как много места существует для достижения любой из целей, не в последнюю очередь для переходного периода, снижения общего рабочего времени, по крайней мере, в два раза. В противном случае это будет означать, что объем богатства общества и вовсе остается достаточно низким, если эта способность должна быть распределена по весь наемный труд, а не только на его производительную часть.

На такой узкой базе обобществление средств производства и обмен ничуть не изменились бы, не став качественным скачком в другое общество, описанным Марксом и Энгельсом в «Манифесте Коммунистической партии».

« На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех ».

Исходя из этого, революционный проект кажется утопическим уравниванием общества, восхваляющим что-то вроде спартанского социализма, который управлял бы нищетой. Не случайно то, что большинство членов сети являются мальтузианцами и перенимают все реакционные аргументы экологов, направленные на критику технического прогресса, утверждающие необходимость его «понижения» (такая идея есть и у Маркса, даже если он не использует это слово). Напомним, что Маркс считал Мальтуса одним из самых решительных буржуазных противников пролетариата.

« Страна тем богаче, чем меньше ее производительное население по отношению к совокупному продукту; совершенно так же, как и для отдельного капиталиста тем лучше, чем меньше нужно ему рабочих для того, чтобы произвести ту же самую прибавочную стоимость. Страна тем богаче, чем меньше, при одном и том же количестве продуктов, производительное население по отношению к непроизводительному. Ведь относительная малочисленность производительного населения была бы только другим выражением относительной высоты производительности труда »

(«Теории прибавочной стоимости», I том)

В то же время признание того факта, что существуют средние классы, и что эти средние классы непроизводительны не означает того, что революционеры должны оставаться равнодушными к общественной жизни, развитию и истории этих классов, которые по определению не являются, в отличие от пролетариата, революционными классами. С другой стороны, возникает вопрос о том, как, по крайней мере, «малые» средние классы (служащие, работники в распределении и торговле, мелкие функционеры…) будут вынуждены перейти на сторону пролетариата.

Этот вопрос должен быть тщательно изучен, и эта работа здесь даже не начата. Важно сначала восстановить теоретическую основу, в рамках которой может быть рассмотрен этот вопрос. Тем не менее, некоторые конкретные аспекты можно рассмотреть.

Выше было указано, в соответствии с теорией, что чем больше увеличивается основа производительного, тем больше растет основа непроизводительного труда, но это в тенденции, и в относительном сравнении. Следовательно, существует часть общества, имеющая дело с обоими аспектами, следовательно, колеблющаяся между этими двумя представлениями, двумя образами жизни, двумя сознаниями. С одной стороны, есть частичная эксплуатация и неистовое потребление (социальная роль среднего класса). С другой стороны, мы имеем дело с распадом товарного сознания и влиянием иммедиатистской идеологии среднего класса на пролетариат. Из этого следует, что мы сталкиваемся одновременно с отрицательным и положительным фактором для классовой борьбы.
Какой должна быть тактика коммунистической партии (отметим её основное отсутствие в дискуссиях внутри сети) в отношении выражения интересов пролетариата, выходящих за пределы защиты его непосредственных материальных интересов?
Присоединение средних классов (или, по крайней мере, части из них) будет возможно в разгар революционного движения, но это будет означать также, что в движении будут гибридные и классово не чистые элементы, несущие свою идеологию. Отсюда вытекает важность вопроса партии, только она может выковать коллективное существо, превосходящее внутренние разногласия в классе, поддерживающее силу исторического видения и революционной традиции пролетариата. Пролетариат существует только тогда, когда он организован в политическую партию.
В какой степени мелкобуржуазная социалистическая идеология, являющаяся самым высоким уровнем сознания, которого может достигнуть этот класс своими собственными силами, может привести его на порог присоединения к теории пролетариата?
Как в переходный период будет решаться вопрос о распределении деятельности, увеличения производительности труда, в настоящее время непроизводительных с точки зрения капитала, но общественно полезных секторов (в целях сокращения рабочего времени)? Как превратить труд, непроизводительный для капитала, в «производительную» деятельность для нового общества и т.д.

Все эти и другие вопросы имеют решающее значение для будущего революционного движения. Они заслуживают более близкого обсуждения: реальной глубокой теоретической работы и развития концепции революционной теории.

Приложение 1. Комментарий к цитате на странице 19

Внутри самого производительного класса возрастет число торговых посредников, в особенности же число лиц, занятых в машиностроении, на постройке железных дорог, в горной промышленности; затем — число рабочих, занятых в сельском хозяйстве скотоводством, занятых добыванием химических, минеральных удобрений и т. д. Далее, число земледельцев, производящих сырье для промышленности, возрастет сравнительно с числом тех земледельцев, которые производят предметы питания; а число тех, кто производит корм для скота, увеличится сравнительно с теми, кто производит продовольствие для людей.[…] Количество сельскохозяйственных рабочих уменьшится по сравнению с количеством промышленных рабочих. Наконец, возрастет количество рабочих, занятых производством предметов роскоши, так как повысившийся доход потребляет теперь большее количество предметов роскоши »

(«Теории прибавочной стоимости», I том)

Маркс в вышеупомянутой цитате сравнивает общество в два различных момента (далее будем упоминать их как первый и второй момент). В обоих случаях мы имеем дело с простым воспроизводством общественного капитала, то есть предполагается, что вся прибавочная стоимость потреблена в индивидуальных целях; никакая часть прибавочной стоимости не накоплена.

Мы можем привести более точный пример, данный Марксом о возникающих между классами отношениях. Допустим, чтобы в первый момент количество пролетариев было равно 10 млрд индивидов. Они представляют 2/3 от наемного населения и, следовательно, другие классы, живущие прибавочным трудом, состоят из 5 млн индивидов. Конечно, как и почти во всех анализах Маркса, предполагается, что капиталистическое производство господствует во всех отраслях деятельности, мы имеем дело с «чистым» капитализмом. В этом контексте мы принимаем то, что средняя зарплата пролетариата и средняя зарплата других классов равны, это допущение скорее благоприятное для пролетариата.

Так как прибавочная стоимость полностью потреблена, отношение между классами эквивалентно по норме прибавочной стоимости. Следовательно, норма прибавочной стоимости доходит до 5/10, то есть 0,5. Прибавочная стоимость материализуется исключительно в доходе других классов общества. Если каждый пролетарий работает 2 000 часов в год, масса живого труда, следовательно, составляет 2000 × 10 000 000 то есть 20 млрд человеко-часов (20×10⁹). В этих 20 млрд часов 2/3 служат для воспроизводства рабочей силы производительного класса и треть остается на содержание других классов. Предполагается, что стоимость постоянного капитала (мертвый труд) будет также равна 20 млрд человеко-часов, общая стоимость производства (себестоимость) будет равна 40 млрд часов (мертвый труд + живой труд).

Какова норма прибыли?

Пусть 𝑚′ — норма прибавочной стоимости, 𝑝′ — норма прибыли, 𝑚 — масса прибавочной стоимости, c — стоимость постоянного капитала, 𝑣 — стоимость переменного капитала и n — органическое строение капитала ( 𝑛 = 𝑐 / 𝑣 ). Живой труд ( 𝑣 + 𝑚 ), предоставленный пролетарским классом, распределяется следующим образом: 2/3 для 𝑣 (доля пролетариата в обществе) или 13,3 млрд человеко-часов, и 1/3 для 𝑚 (доля классов, живущих прибавочным трудом) или 6,7 млрд человеко-часов. Исходя из этого, мы имеем:

С нормой прибавочной стоимости 1/2 и органическим строением 3/2 норма прибыли была равна 20%.

Маркс не рассматривает в примере ситуацию с возможным уменьшением абсолютного количества пролетариев (что вовсе не означает, что такое уменьшение не могло бы возникнуть в той или другой отрасли). Следовательно, наемные средние классы увеличиваются, как о том и говорит теория, и это увеличение, также в соответствии с теорией, относительно к пролетариату. Это предполагает тенденцию к более быстрому росту численности средних классов по отношению к росту численности производительных трудящихся. Можно сказать, что здесь мы видим, как и во многих других анализах, полную обоснованность предвидения коммунистической теории.

Это означает также, что все большая доля прибавочной стоимости идет на содержание этих классов (которые, следовательно, живут на шее пролетариата), в то время как рост величины самой прибавочной стоимости свидетельствует о росте эксплуатации пролетариата.

Давайте предположим, что во второй момент количество пролетариев будет равно 12 млн индивидов. Они представляют теперь 1/3 от населения, в противовес остальным 2/3 наемного населения, что предполагает, что другие классы состоят из 24 млн индивидов. В то время как производительный класс увеличился на 20%, с 10 до 12 млн, средние слои населения увеличились почти в пять раз (с 5 до 24 млн). Норма прибавочной стоимости теперь равна 2, в соответствии с отношением между непроизводительным населением и пролетарским населением (т.е. 𝑚′ = 𝑚 / 𝑣 = (2/3) / (1/3) = 2). Значит, она увеличилась в четыре раза (с 0,5 до 2). В то же время, занятое население выросло больше чем вдвое, с 15 до 36 млн индивидов. В этом конкретном случае, при сравнении двух стран общества на основе простого воспроизводства, где доля потребляемой прибавочной стоимости совпадает с общей прибавочной стоимостью на 100%. Дополнительная прибавочная стоимость, полученная благодаря росту нормы прибавочной стоимости и благодаря увеличению числа пролетариев (массы прибавочной стоимости), исключительно всегда посвящена содержанию непроизводительных классов.

Поэтому во втором моменте, рассматривающем прогресс капиталистического производства

« вместе с прогрессирующим относительным уменьшением переменного капитала по сравнению с постоянным создает все более высокое органическое строение всего капитала, непосредственным результатом чего является то, что при неизменяющейся и даже при повышающейся степени эксплуатации труда норма прибавочной стоимости выражается в постоянно понижающейся общей норме прибыли. […] Следовательно, возрастающая тенденция общей нормы прибыли к понижению есть только выражение прогрессирующего развития общественной производительной силы труда, выражение, свойственное капиталистическому способу производства ».

(«Капитал», III том)

Каким должен быть уровень органического строения, чтобы норма прибыли снизилась?

Чтобы во втором моменте норма прибыли была идентична себе в первом моменте (20 %), органический состав должен быть равным:

Мы знаем, что 𝑚′ = 2 и что 𝑝′ = 0,2. Следовательно:

𝑛 = 2 / 0,2 – 1 = 9

Отсюда следует, что, чтобы норма прибыли снизилась, органическое строение должно превысить 9. Если взять органическое строение равное 10, можно получить норму прибыли

Органическое строение, таким образом, в наших примерах, увеличилось более чем в 6 раз (оно было равно 1,5 в первый момент).

Если предположить, что продолжительность и интенсивность труда остаются неизменными или что увеличение интенсивности компенсируется сокращением рабочего времени, мы можем вычесть стоимость, представленную живым трудом. Пролетарское население обеспечивают 24 млрд часов прямого труда. Переменный капитал представляет одну треть этой массы (пропорционально численности пролетарской части наемного населения), 8 млрд человеко-часов. Соответственно, прибавочная стоимость представлена общей суммой 16 млрд человеко-часов.

Отношение живого труда к мертвому труду, по Марксу, в случае простого воспроизводства равно отношению между двумя основными частями производительного капитала, описанными во втором томе «Капитала», а именно подразделением средств производства и подразделением индивидуальных предметов потребления. Действительно, в простом воспроизводстве обмен между подразделениями I (средства производства) и II (индивидуальные предметы потребления) задается уравнением: 𝑐_II = 𝑣_I + 𝑚_I , где 𝑐_II является постоянным капиталом II подразделения, а 𝑣_I и 𝑚_I — соответственно, переменный капитал и прибавочная стоимость в I подразделении. Так как капитал подразделения II равен 𝑐_II + 𝑣_II + 𝑚_II или 𝑣_I + 𝑚_I + 𝑣_II + 𝑚_II , то следует, что стоимость производства подразделения II равняется всему живому труду двух подразделений. Стоимость общественного производства равна сумме производства в двух подразделениях. Таким образом, стоимость производства подразделения I равна 𝑐_I + 𝑐_II , т.е. мертвого труда двух подразделений. Отсюда следует, что отношение между подразделениями равно отношению живого труда к мертвому труду.

Каково отношение в нашем примере?

Напомним, что в первом моменте стоимость, соответствующая живому труду, была равна 20 млрд человеко-часов, а стоимость постоянного капитала (мертвый труд) также равнялась 20 млрд человеко-часов. Отношение между этими двумя стоимостями равно 1. Во втором моменте живой труд составляет 24 млрд часов. Стоимость постоянного капитала можно легко вычислить:

𝑛 = 𝑐 / 𝑣 и 𝑐 = 𝑛 × 𝑣 = 10 × 8 × 10⁹ или 80 млрд. Отношение живого труда к мертвому труду равно 24 / 80 или 0,3.

Как мы увидели, во втором моменте доля производительного класса не более чем треть стоимости, созданной живым трудом (24 млрд человеко-часов), или 8000000000. На предыдущем шаге (первый момент), доля производительного класса была 2/3 этой стоимости (20 млрд часов), или 13,3 млрд. Повышение эксплуатации было таким, что абсолютная стоимость общественной рабочей силы снизилась, несмотря на увеличение числа производительных рабочих.

В этом приведенном Марксом примере все условия, согласно нашим допущениям, являются благоприятными для пролетариата (равная средняя зарплата производительного и непроизводительного классов, нет никакого постоянного капитала[9], используемого непроизводительными классами — в этом случае его следовало бы добавить к прибавочной стоимости). Эти элементы, даже если они связаны с нашим собственным конкретным примером, показывают, что допущение Маркса основано на крайних условиях; фактически наблюдается абсолютное и структурное падение массы заработной платы, и если его не видно, то это априори вступает в противоречие с теорией Маркса, хотя и эти допущения могут быть осуществлены только в исключительных условиях.

В нашем примере мы допустили органическое строение капитала, равное 10, это приводит к стоимости постоянного капитала в 80 млрд и, следовательно, стоимости производства 104 млрд человеко-часов (𝑐 + 𝑣 + 𝑚 = 80 + 8 + 16 = 104). Стоимость постоянного капитала, следовательно, увеличилась в 4 раза (ранее она была равна 20 млрд), стоимость производства в 2,6 раза (ранее была равна 40 млрд), а стоимость, созданная живым трудом, лишь в 1,2 (ранее она была равна 20 млрд). Нескольких числовых примеров уже достаточно для того, чтобы проиллюстрировать некоторые доказательства Маркса, а именно — говорящие, что при увеличении числа рабочих, занятых в производстве постоянного капитала, куда входит сельскохозяйственное производство как производство сырья, увеличивается и число рабочих, занятых в производстве предметов потребления для других классов и, стало быть, производства предметов роскоши.

В случае, представленном Марксом, уровень жизни не только не снижается, но и имеет тенденции к росту, о чем свидетельствуют перспективы разведения скота и, следовательно, потребления мяса, а также увеличение количества предметов роскоши. В этих условиях можно предположить, что уровень жизни пролетариата также повышается (увеличение общей суммы заработной платы без снижения нормы прибавочной стоимости, а также потенциальная возможность реального подчинения труда капиталу). В этом случае уровень производительности совершит чрезвычайный скачок.

В данном примере вся общая прибавочная стоимость служит для содержания непроизводительного населения, приводя к значительному увеличению числа среднего класса. Таким образом, это максимально возможное увеличение прибавочной стоимости[10]. В противном случае, при таком отношении между производительным и непроизводительным классами необходимость рассмотрения вопроса об увеличении прибавочной стоимости и производительности труда еще важнее, чем предполагалось ранее.

В первом моменте примера непроизводительное население составляло 5 млн человек, в то время как во второй момент оно составляет 24 млн человек, увеличившись на 380%. Масса прибавочной стоимости составляла около 6,7 млрд человеко-часов. А во второй момент она составляет 16 млрд то есть, выросла на 140%.

С этой точки зрения темпы роста не равны. Если строго количественно сравнить значения показателей, мы увидим, что темп роста прибавочной стоимости равен скорости роста общей численности населения, которая выросла с 15 млн человек 36 млн, или на 140%. Этот пример, даже учитывая содержащиеся в нем исключительные допущения, особенно показателен в том, как Маркс представляет социальный прогресс: рост производительности труда, приводящий к относительному, но не абсолютному уменьшению численности пролетариата.

Здесь относительное падение численности может быть таким, что пролетариат, в этом примере, больше не представляет большинство занятого населения.

Кроме того, цитата подчеркивает, что развитие производительности труда приводит к следующим последствиям:

увеличение количества работников, занятых в производстве постоянного капитала.
относительное и, в основном, абсолютное уменьшение числа сельскохозяйственных рабочих.
деятельность сельского хозяйства все более склоняется к подразделению I: производству средств производства.
развитие животноводства.
такая же ситуация для отраслей, необходимых для сельского хозяйства (удобрения и т.д.).
такая же ситуация для производства предметов роскоши.

Эти изменения в составе производительного населения отражают сильное увеличение производительных сил труда и возможности, а также необходимость, лежащую в основе капиталистического производства, в среднем классе и в самых современных составляющих, упомянутых выше и имеющих отношение именно к развитию науки (ученые, изобретатели, школьные учителя), что делает инженеров, техников частью производительного населения, о котором Маркс упоминает, говоря о «совокупной мастерской» и «совокупном работнике» при реальном подчинении труда капиталу. Маркс также перечисляет различные интеллектуальные профессии, связанные, в особенности, с досугом (клоуны, скоморохи, музыканты, художники…). Следует добавить, что здесь не упоминаются профессии, связанные со сферой обращения капитала, анализ которых Маркс сделает в третьем томе «Капитала». К этим современным составляющим нужно добавить более классические элементы — государственных служащих, армию, прислуг и т.д.

Как видно, социальный состав капиталистических стран, развившихся в начале XXI века, мало чем отличается от того, что было предсказано Марксом в 1860-х. Хотя Бернштейн посчитал развитие наемного среднего класса опровержением теории Маркса, мы вместо этого видим здесь свидетельство подтверждения революционной теории!

[1] Это просто возврат к обычной идеологии, способствующий путанице, где корень критики капитализма лежит в преследовании общих человеческих интересов (например, это касается PI — Perspective Internationaliste), а не сосредоточен на рассмотрении природы капитализма — системы эксплуатации живого труда для производства прибавочной стоимости и превращения её в капитал. Поэтому это защита интересов не пролетариата, а всех честных людей, как модно говорить в этих кругах. Следуя этой гуманистической мысли, именно максимальное развитие сознания у людей и просвещение их глубокого мышления позволят развиться революционному действию. Отсюда их отвращение к поиску революционного класса по признаку производительного труда, их внутренняя ненависть к так называемой «экономической» борьбе и в целом к жизни настоящего пролетария и, наконец, по чисто политическим мотивам, ненависть к принципам коммунистической партии и диктатуры пролетариата.

[2] См., в качестве типичного примера этот отрывок из текста Адама Бьюика: « Игнорируется понятие «совокупного рабочего», введенное Марксом и объясняющее тот факт, что в самом процессе производства участвуют не отдельные лица, но сообщество, состоящее из всех рабочих, в том числе «белых воротничков», работавших на производственном объекте, как и все. Маркс действительно говорил о производстве на предприятии, но сегодня мне кажется справедливым расширить это понятие на все общество (подчеркнуто). Сегодня почти все рабочие способствуют, прямо или косвенно, производству общественного продукта, включая часть его прибавочной стоимости; учителя, например, формируют рабочую силу будущих производителей » («Определение пролетариата и производительного труда», 7 июля, 2003).

[3] И наоборот, есть «подлинные» средние непроизводительные классы, которые по условиям жизни близки к положению пролетариата, при том все-таки не являясь его частью.

[4] Следовательно, не повторяя этой ошибки, было бы интересно, несмотря ни на что, продолжить анализ Маркса, включив развитие форм кооперации, введенных на предприятии, вплоть до современной кооперации, предполагающей наличие удаленных производителей именно на международном уровне (когда товар является продуктом кооперации многочисленных рабочих, рассеянных по нескольким странам, в том числе рабочих в сфере транспорта, логистики и т.д.). С этой точки зрения, техническая форма усложнилась и ослабела одновременно (любой разрыв в цепи вызывает паралич в совокупности).

[5] Если верить статистике, во Франции никогда не преобладала промышленность. В этом случае главенство в экономике напрямую бы перешло от сельского хозяйства к сфере услуг.

[6] Чтобы не загромождать текст, мы отсылаем к подробному прочтению этой цитаты.

[7] Адам Бьюик несколько лет назад был даже возмущен тем, что мы вернулись к теме, он объявил (мы не знаем, от чьего имени), что больше не собирается обсуждать этот вопрос (см. цитируемый текст июля 2003 г.).

[8] Работа Рауля по вопросу о «видимости революционного проекта» является типичным примером. http://internationalist-perspective.org/IP/ip-archive/ip_44_technology-1.html

[9] С чисто научной точки зрения понятия постоянного капитала, переменного капитала и т.д. не применимы к непроизводительному труду. Уже при попытке развития революционной теории, эти понятия выковываются для объяснения явлений, последствия которых важны для теории и практики (так, «постоянный капитал» использованный непроизводительно вычитается из прибавочной стоимости, например, в бухгалтерском учете или торговом отделе).

[10] Действительно, мы предположили, что стоимости средней рабочей силы пролетариата и других классов равны. Но даже если мы можем ожидать относительное приближение условий жизни пролетариата к условиям жизни большей части среднего класса, с развитием капиталистического способа производства средняя продолжительность жизни высших классов будет выше. Таким образом, при равной массе заработной платы, в обществе будет больше наемных работников из среднего класса.

С другой стороны, пример Маркса основывается на двух моментах общества при простом воспроизводстве капитала. Если «органическое строение» непроизводительного труда увеличивается, доля «постоянного капитала» также увеличивается. Мы не обсуждаем здесь условия перехода от одного момента к другому.